Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон
— Забавно… Гектор Макьюэн тоже так говорил. Только он и правда исцелял людей. Я сам был тому свидетелем!
Опустив обе руки, я открыла глаза.
Роджер вкратце поведал о своих взаимоотношениях с Уильямом Баккли — начиная с роли, которую тот сыграл в его повешении после битвы при Аламансе, до внезапного появления давнего предка в Инвернессе в 1980 году. Уильям присоединился к поискам Джема, когда мальчика похитил бывший коллега Брианны, Роб Кэмерон.
— Тогда он и стал мне… больше, чем другом, — добавил Роджер и смущенно потупился. — Бак отправился со мной. Сына мы там, естественно, не нашли, зато встретили другого Джеремайю. Моего родного отца.
Голос зятя дрогнул. Я сочувственно потянулась к его плечу, однако он лишь отмахнулся, вновь пытаясь откашляться.
— Все в порядке. Расскажу об этом как-нибудь потом. — Сглотнув, он выпрямился и посмотрел мне в глаза. — Но когда Бак — так мы его звали — прошел сквозь камни, с нами обоими что-то произошло. Вы вроде бы говорили, каждый последующий переход дается тяжелее?
— Мне и после первого было не по себе. — Я внутренне содрогнулась при воспоминании о жуткой гудящей пустоте, где существует лишь слабый проблеск сознания между вдохом и выдохом. — Хотя ты прав, ощущения с каждым разом все более неприятные. Что же с вами случилось?
— Со мной — почти ничего. Ненадолго потерял сознание, очнулся от недостатка кислорода. Хватаю воздух ртом — весь в поту, голова кругом. Еле встал на ноги — меня потом еще долго качало. А вот Бак…
Роджер нахмурился, уставив в пространство затуманенный взгляд: наверняка он сейчас видел перед собой Крейг-на-Дун и заново проживал момент пробуждения от капель дождя на лице. То, что я испытывала трижды… По спине пробежал неприятный холодок.
— У него что-то случилось с сердцем. Он чувствовал боль в груди и левой руке и дышал с трудом. Даже встать не мог — говорил, его будто придавило каменной плитой. Я принес Баку воды, и вскоре ему стало полегче. По крайней мере, он сумел подняться и побрел дальше, наотрез отказавшись хоть немного передохнуть.
После они расстались: Бак отправился искать дорогу в Инвернесс, а Роджер пошел в Лаллиброх, а затем…
— Лаллиброх! — На этот раз я схватила-таки зятя за плечо. — Ты был там?
— Да, — улыбнулся он, накрыв ладонью мою руку. — И встречался с Брайаном Фрэзером.
— Ты? С Брайаном? — Я недоуменно тряхнула головой. Какая-то бессмыслица!
— Полная бессмыслица, — весело согласился Роджер, словно прочтя мои мысли. — Мы попали не туда, куда хотели? — вернее, не тогда. И очутились в 1739 году.
В ответ на мой пристальный взгляд он лишь растерянно развел руками.
— Ладно, оставим это на потом, — твердо сказала я и продолжила осмотр. «Medias res»… Что, черт возьми, доктор Макьюэн имел в виду?
Со стороны ручья доносились голоса детей; вдалеке на сухом дереве пронзительно крикнул ястреб. Боковым зрением я видела на мертвой ветке темный силуэт огромной, будто торпеда, птицы. А затем услышала — или мне лишь почудилось? — как кровь шумит в артерии. Слабый, едва заметный звук, отличимый от биения пульса. Меня ничуть не шокировал тот факт, что слышу я… пальцами. Словно это было в порядке вещей.
— Говори со мной еще, — попросила я. Не только чтобы расслабить мышцы его гортани, но и чтобы заглушить пугающие звуки. — О чем угодно.
Роджер задумчиво помычал и тут же закашлялся. Я убрала руки, давая ему возможность размять затекшую шею.
— Извини, — просипел он. — Бобби Хиггинс сказал, у вас много новых поселенцев. Выходит, Ридж растет?
— Как на дрожжах, — подтвердила я, продолжая осмотр. — После возвращения мы насчитали не менее двадцати новых семейств. А когда приехали из Саванны, куда нас ненадолго занесло ветром войны, — к ним добавились еще три.
Слегка нахмурившись, Роджер кивнул и искоса посмотрел на меня зелеными глазами.
— Полагаю, священника среди вновь прибывших нет?
— Нет, насколько я знаю. Так ты подумываешь… то есть все еще хочешь стать…
— Хочу, — смутился Роджер. — Правда, до сих пор не прошел полный обряд рукоположения; нужно будет это как-то уладить. Приняв решение вернуться, мы с Бри долго обсуждали, чем могли бы заняться — в Ридже. Ну и… — Он поднял плечи и уперся ладонями в колени. — Я мог бы стать священником.
— Но ведь, по сути, ты уже им был, когда вы жили здесь! — удивилась я. — Так ли необходимо официально принимать сан, чтобы вернуться к прежнему занятию?
Роджер ответил не раздумывая — по-видимому, давно все для себя решил.
— Да. Я не чувствую вины за то, что хоронил, крестил и сочетал браком местных жителей. Кто-то должен был это делать — лучше меня с ролью пастора никто бы не справился. Однако я хочу, чтобы теперь все происходило по-настоящему. — Легкая улыбка тронула его губы. — Это как разница между помолвкой и браком. Между обещанием и клятвой. Даже если знаешь, что никогда не нарушишь слово… — он мучительно подбирал нужные слова, — хочется для надежности скрепить его клятвой. Чтобы было, на что опереться в минуты сомнений.
Клятва… За свою жизнь я дала их немало. Роджер прав: все они — даже те, которые пришлось нарушить, — что-то значили для меня, имели вес. Некоторые из них действительно служили мне опорой. И продолжают служить.
— Разница действительно есть, — признала я.
— Удивительно… — сказал он вдруг с улыбкой. — Разговаривать с врачом и правда легко! Особенно если он держит тебя за горло. Думаете, стоит испробовать метод Макьюэна?
Я выпрямилась и задумчиво посмотрела на свои руки.
— Думаю, вреда это не причинит. — Я искренне надеялась, что права. — Только, знаешь… — добавила я и тут же ощутила под пальцами движение кадыка.
— Знаю, — прохрипел Роджер. — Никаких ожиданий. Поможет, так поможет. А если нет — по крайней мере, хуже не будет.
Кивнув, я принялась легонько ощупывать шею. В центре горла виднелся шрам от трахеотомии, которую я сделала, чтобы спасти ему жизнь, — едва заметная ложбинка шириной не больше дюйма. Провела по ней большим пальцем: сверху и снизу проходили кольца здоровой хрящевой ткани. Должно быть, ему стало щекотно от моих прикосновений; Роджер вздрогнул — кожа шеи вмиг покрылась мурашками — и засмеялся.
— Гусь разгуливает по моей могиле, — пошутил он.
— Скорее топчется по твоему горлу, — улыбнулась я. — Повтори еще раз, что говорил доктор Макьюэн. Все, что вспомнишь.
Роджер откашлялся, и я почувствовала под ладонью трепыхание кадыка.
— Он ощупал мое горло. Так же, как вы сейчас, — с улыбкой добавил зять. — Потом спросил, знаю ли я, что
