Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя - Натали Р.
— Так иди и говори!
— Я?
— Ты ж психолог. Вот и вправь ему мозги.
— Я психолог, а не психиатр, — проворчал он.
Но возразить по сути было нечего. Это однозначно должен быть мужской разговор, а не скандал с участием разъяренной Терезы.
— Надо, пожалуй, пригласить господина Хэнка на чай с сигаретами, — проговорил Ильтен после некоторого раздумья.
И посмотрел на Терезу: поймет ли намек, что именно ей следует сходить и пригласить соседа? Н-да, мог бы и не надеяться. Тереза возмущенно фыркнула.
— Клизму ему, а не сигареты! С горячим чаем, чтоб мало не показалось.
— Дорогая, мы ведь хотели сделать так, чтобы господин Хэнк и его жена проявили внимание к своему старшему сыну, — терпеливо произнес Ильтен. — А не разругаться с ними на всю жизнь. Позови господина Хэнка на чай. Пожалуйста. Не обязательно с сигаретами, можно и с супругой — не думаю, что она будет встревать в беседу. Особенно если ты ее чем-нибудь займешь. — И сама не будешь встревать, мысленно добавил он.
Ильтен слегка опасался, что Хэнки хватятся сынишки: Дени ведь не сказал им, куда пошел. Лика испугается, расплачется, ее супруг начнет беситься от беспокойства. Хоть бы Тереза поскорее сходила к ним и прояснила ситуацию.
Он мог бы не волноваться: вернувшись, Тереза едко сообщила, что Хэнки так и не заметили отсутствия ребенка. Лика баюкала капризничающего Тюля; Хэнк тщетно пытался найти место, где не слышно хныканья и колыбельных, чтобы вздремнуть. А Дени… не путается под ногами — вот и хорошо.
— Ты чего рожи корчил, когда я с Дени разговаривала? — вспомнила Тереза, заваривая чай. — На иголку, что ли, сел?
Ильтен вздохнул.
— Тереза, ты бы подумала, что мальчику говоришь. Зачем ты ему сказала о девочках?
— Почему ему нельзя говорить о девочках? Это что, табу?
— Разумеется, нет. Просто не надо было акцентировать внимание. Ребенок — и все.
— Этак он вырастет невеждой, не зная, кто такие девочки!
— Было бы неплохо, — кивнул Ильтен. — Зачем ему это знание? Он, может, девочек до зрелости и не увидел бы, если б не Вера. Не знал бы и не мучился. А теперь будет вопросами донимать: чем девочки отличаются от мальчиков? для чего нужны? почему их называют по-другому? Господин Хэнк ругаться придет: зачем пацана с толку сбиваете?
— Я ему поругаюсь! — пообещала Тереза, грозно покачав чайником. — Что за идиотизм вообще? Дени-то не идиот и не слепой, он и сам бы понял, что Вера от него отличается.
— Но не сразу, — возразил Ильтен. — Подросла бы чуть-чуть — спрятали бы от него.
— Что значит — спрятали? — Тереза изумилась. — А он бы спросил: где? почему вдруг нельзя с ней играть?
Ильтен потер виски. Терезе точно не понравится эта традиция.
— Милая, у нас не принято показывать девочек другим детям. Чтобы не смущать неокрепшие умы и чувства.
— А как же школа? В школе-то дети общаются.
— Но девочки не ходят в школу.
— Офигеть! Как они тогда получают образование?
— Тереза, девочке образование ни к чему. Оно не нужно — ни чтобы выйти замуж, ни чтобы радовать мужа.
Ну ни фига себе! Тереза возмущенно хряпнула чашкой по столу, и, конечно же, она треснула. Не заживаются у нее чашки, да и ладно. Что же это творится? Нет уж, она не позволит, чтобы Верочка выросла ограниченной и необразованной.
— Усохни! — Она ткнула Ильтена пальцем в грудь. — Вера будет учиться в школе. И хоть трава не расти!
Ильтен молча отвел глаза. Можно же сейчас не спорить. Любой спор с Терезой — это стресс. А пока Вера дорастет до школьного возраста, до Терезы, может, дойдет. Она не считает нужным соблюдать обычаи, но администрация школы их соблюдает.
Хэнк насвистывал, шагая по просеке и обрывая лиловые цветы с низко нависающих веток. Приглашение в гости — это приятно. А если госпожа Ильтен приготовит шашлык — вообще кайф. Будь благословенна планета, где придумали такие кушанья.
Лика семенила следом, придерживая младенца, спящего в перекинутой через плечо тканевой перевязи. С коляской ей было бы удобнее, но Билле не взял на дачу коляску. Дескать, и без того полная машина барахла. Теперь Тюль не слезал с рук, а ведь он с каждой декадой все тяжелее и тяжелее. Лика уже умаялась таскать его. За мужем она не поспевала, но тот не оглядывался.
Лике удалось догнать супруга почти у самых ворот. Он остановился, что-то с интересом рассматривая через кованую решетку. Лика осторожно выглянула из-за его плеча… и не смогла сдержать вскрика. На дворе Ильтенов Дени рискованно баловался с палкой. Лика эту палку ненавидела. Пару раз ребенок чуть не поранился, а однажды едва не задел Тюля. Лика хотела выбросить проклятую палку, но Билле запретил. Сказал: пусть пацан играет. Палка, мол, обходится дешевле мячика, с ней он ловчее и вещи почти не портит.
Лика пригляделась и снова охнула: это была вовсе не та палка, которую Дени притащил, вернувшись с дачи прошлым летом, и с которой отказывался расставаться. Не толстая деревянная ветка, неведомо кем ошкуренная. У мальчика в руках был железный прут! И он то крутил его, то им размахивал, то колол воображаемого врага. Светлые небеса, оградите от беды! А вдруг он споткнется и огреет сам себя этим дрыном? А вдруг напорется на него, как шашлык на шампур? Лика схватила мужа за рукав с умоляющим воплем:
— Билле, что он творит? Пожалуйста, скажи ему, что нельзя! Это же опасно!
— Да прекрати ты кудахтать. — Хэнк выдрал рукав. — Чего тут опасного? Машина далеко, оконные стекла еще дальше. Скульптуру эту попортит? Не сумеет, сварена на совесть.
— Но он может нанести себе травму. — Лика чуть не плакала.
— Вот дура! — Хэнк находился в благодушном настроении и не ударил жену, хотя стоило бы: совсем распустилась, спорит с супругом и еще упрямится. — Закрой свой рот. Для мальчика естественно играть с палками. Ишь, — он прищелкнул языком, — прямо как копьем орудует. Вам, бабам, не понять.
Он толкнул калитку и вошел. Скульптура приветственно замигала красными глазами. Дени оглянулся, заметил отца и вздрогнул. Уронил дрын и прикрыл руками попу.
— Хорошо двигаешься, — неожиданно одобрил папа, Дени аж ушам своим не поверил. — Где научился?
— Госпожа Ильтен показала, — буркнул он.
Вот ведь! А тоже вроде бы баба. Но если заморачиваться странностями госпожи Ильтен, можно мозги сломать. Хэнк тряхнул головой и решительно направился к крыльцу, Лика — за ним, с отвращением глянув на железный прут.
Шашлыка не приготовили, но прошлогодние закатанные фрукты вперемешку с
