Тахера Мафи - Разрушь меня
Уорнер располагается во главе центрального стола. Когда замечает Адама, он встает.
Встает вся комната.
Я практически сразу же осознаю, что по обе стороны от него есть свободные места; я не собиралась останавливаться, но я это делаю. Я быстро осматриваю присутствующих и не замечаю ни одной женщины.
Адам задевает крохотное местечко на моей спине кончиками трех пальцев, и я поражаюсь ощущениями. Я спешу вперед, и Уорнер прямо-таки сияет при виде меня. Он отодвигает стул слева от него и жестом указывает мне присесть. Я сажусь.
Я стараюсь не смотреть на Адама, когда тот садится напротив меня.
— Ты знаешь... в твоем шкафу есть одежда, дорогая.
Уорнер садится около меня; комната повторно садится и возобновляет непрекращающийся поток разговоров. Он почти полностью поворачивается в мою сторону, но, так или иначе, я осознаю присутствие одного-единственного человека, который сидит напротив меня. Я сосредотачиваюсь на пустой тарелке, стоящей в двух дюймах от моих пальцев. Складываю руки на коленях.
— И тебе больше не нужно надевать эти грязные теннисные туфли, — продолжает Уорнер, бросая еще один взгляд, перед тем как налить что-то в мой стакан. Похоже на воду.
Я так хочу пить, что могла бы осушить водопад.
Я ненавижу его улыбку.
Пока не улыбается, ненависть похожа на все остальное. Пока она не крутится вокруг тебя и не лжет губами и зубами, кажущимися слишком пассивными, чтобы нанести удар.
— Джульетта?
Я слишком быстро дышу. Сдавленный кашель застревает в горле.
Его стеклянные зеленые глаза смотрят на меня.
— Разве ты не голодна? — Слова слаще мёда. Его рука в перчатке касается моего запястья, и я чуть не вывихиваю её в своем поспешном стремлении отстраниться от него.
Я могу съесть каждого человека в этой комнате.
— Нет, спасибо.
Он облизывает губы, что затем превращается в улыбку.
— Не следует путать глупость с храбростью, дорогая. Я знаю, что ты ничего не ела последние несколько дней.
Что-то в моем терпении лопается.
— Я действительно лучше умру, чем буду есть вашу еду и слушать, как вы зовете меня « любимой», — говорю я ему.
Адам роняет вилку.
Уорнер бросает на него быстрый взгляд, а когда вновь смотрит в мою сторону, его взгляд ужесточается. Он смотрит на меня в течение нескольких бесконечно долгих секунд, после чего вытаскивает из кармана пиджака пистолет. И стреляет.
Вся комната кричит перестать.
Мое сердце — в горле, трепещет крылышками.
Я поворачиваю голову очень, очень медленно, следуя в направлении, которое указывает пушка Уорнера, только чтобы увидеть, что он снял какое-то мясо прямо с кости. Блюдо с едой, немного дымящейся, едой, упавшей меньше чем в футе от гостей. Он выстрелил не глядя. Он мог убить кого-нибудь.
Мне требуется очень много усилий, чтобы продолжать сидеть прямо.
Уорнер кидает ствол прямо мне в тарелку. Тишина дает ему пространство, из-за чего он гремит по всей Вселенной.
— Осторожно подбирай слова, Джульетта. Одно моё слово — и твоя жизнь здесь будет не так уж легка.
Я моргаю.
Адам толкает мне тарелку; силой своего взгляда, словно раскаленной кочергой, прожигает мою кожу. Я смотрю вверх, и он поднимает голову на маленький миллиметр.
Его глаза говорят « пожалуйста».
Я беру вилку.
Уорнер ничего не упускает. Он громко прочищает горло. Безрадостно смеется и нарезает мясо на своей тарелке.
— Должен ли я заставить Кента выполнять всю работу за меня?
— Извините, что?
— Кажется, он единственный, кого ты слушаешь. — Его тон весел, но челюсть сжата. Он поворачивается к Адаму. — Я удивлен, что ты не передал ей мою просьбу переодеться.
Адам сел прямее.
— Я передал, сэр.
— Мне нравится моя одежда, — говорю я ему.
«Я хочу ударить тебя в глаз», — этого я ему не говорю.
Улыбка Уорнера возвращается.
— Никто не спрашивал, что тебе нравится, дорогая. А теперь ешь. Ты должна выглядеть хорошо, когда будешь на моей стороне.
Глава 13
Уорнер настаивает на том, чтобы сопроводить меня к моей комнате.
После обеда Адам исчезает с парой других солдат. Он уходит без единого слова или взгляда в мою сторону, и я не имею никакого представления, чего ожидать. По крайней мере, мне нечего терять, кроме своей жизни.
— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, — говорит Уорнер, когда мы идем по направлению к лифту. — Ты видишь меня только врагом.
— Мы всегда будем врагами. — В голосе трещат осколки льда. Слова тают на языке. — Я никогда не стану той, кем ты хочешь меня видеть.
Уорнер вздыхает, когда нажимает кнопку вызова лифта.
— Я действительно думаю, что ты передумаешь.
Он смотрит на меня с легкой улыбкой. Жаль, правда, что столь поразительные взгляды должны тратиться на таких жалких людей, как я.
— Джульетта, ты и я — вместе? Мы будем непобедимы.
Я не смотрю на него, но чувствую, что его взгляд охватывает каждый сантиметр моего тела.
— Нет, спасибо.
Мы в лифте. Мир со свистом проносится под нами, и через стеклянные стены сцену между нами видит каждый человек на каждом этаже. В этом здании нет секретов.
Он трогает меня за локоть, и я отодвигаюсь.
— Ты еще можешь передумать, — говорит он мягко.
— Как ты можешь об этом знать? — Двери лифта открываются, но я стою на месте.
Я наконец поворачиваюсь к нему, потому что не могу сдержать любопытства. Я изучаю его руки, столь тщательно защищенные кожей; рукава толстые, жесткие и длинные. Даже воротник высокий и царственный. Он одет безукоризненно с головы до ног и закрыт полностью, кроме лица. Даже если я захочу дотронуться до него, не уверена, что смогу. Он защищен.
От меня.
— Как насчет поговорить о завтрашнем вечере? — Он поднимает бровь и предлагает мне руку.
Я решаю проигнорировать её, когда мы выходим из лифта и идем по коридору.
— Возможно, ты могла бы надеть что-нибудь симпатичное.
— Какое у тебя имя? — спрашиваю я его.
Мы стоим перед дверью в мою комнату.
Он останавливается. Удивлен. Его челюсть почти незаметно напрягается. Он смотрит на меня пристально до тех пор, пока я не начинаю сожалеть об этом вопросе.
— Ты хочешь знать моё имя.
Мои глаза непроизвольно сужаются.
— Уорнер — твоя фамилия, не так ли?
Он чуть не улыбается.
— Ты хочешь знать моё имя.
— Я не знала, что это секрет.
Он подходит ближе. Его губы дергаются. Его глаза опущены, губы слегка приоткрыты. Он проводит скрытым под перчаткой пальцем по моей щеке.
