Тахера Мафи - Разрушь меня
Он показывает мне, чтобы я оставалась спокойной.
Каждый орган в моём теле падает.
Я знаю, что что-то грядет, но не знаю, при чем здесь Адам. Я не думаю, что он тот, кто причинит мне вред, станет пытать меня, заставит желать смерти больше, чем когда-либо. Я даже не понимаю, что плачу, пока не слышу хныканье, и не ощущаю, как слезы текут по лицу, так стыдно, так стыдно за мою слабость, но какую-то мою часть это не волнует. Я испытываю желание умолять, просить о пощаде, украсть его пистолет и застрелиться. Достоинство — это единственное, что у меня осталось.
Он, кажется, обнаруживает мою внезапную истерику, потому что его глаза раскрываются, а челюсть отвисает.
— О Боже, Джульетта... я не...
Он ругается себе под нос. Ударяет кулаком по лбу и отворачивается, тяжело вздыхая, расхаживает по небольшому пространству. Он снова ругается.
Выходит за дверь, не оглядываясь.
Глава 12
Целых пять минут под струей горячей воды, два кусочка мыла, пахнущего лавандой, одна бутылка шампуня, предназначенная только для моих волос, прикосновение мягкого плюшевого полотенца, которое я осмелилась обернуть вокруг тела, — и я начинаю понимать.
Они хотят заставить меня забыть.
Они считают, что смогут стереть мои воспоминания, мою верность, мои приоритеты с помощью горячей еды и комнаты с видом. Они думают, что меня так легко купить.
Уорнер, кажется, не понимает, что я выросла ни с чем и я не ненавижу это. Я не хочу одежду, или идеальную обувь, или дорогие вещи. Я не хочу ходить в шелках. Единственное, что я когда-либо хотела, — протянуть руку и коснуться другого человека, не только руками, но и сердцем. Я видела мир и отсутствие в нем сострадания, жестокость, суд с решеткой, холод, обиженные глаза. Я всё это видела вокруг себя. У меня было так много времени, чтобы слушать.
Смотреть.
Для изучения людей, и мест, и возможностей. Все, что я должна сделать, — это открыть глаза. Все, что я должна сделать, — открыть книгу, чтобы увидеть кровавые истории от страницы до страницы. Чтобы увидеть воспоминания, запечатленные на бумаге.
Я всю жизнь провела между страницами книг.
При отсутствии человеческих отношений у меня сложились связи с бумажными героями. Я жила любовью и потерями через рассказы, складывающиеся в историю, и я опытна в ассоциациях в подростковом возрасте. Мой мир — одна плетеная паутина слов, натягивающая конечность к конечности, кость к сухожилию, мысли к образам. Я существо, состоящее из писем, персонаж, созданный предложениями, плод воображения, сформированный за счет фантастики.
Они хотят уничтожить каждое упоминание о моей жизни, и я не могу допустить этого.
Я надеваю свою одежду и на цыпочках прохожу в спальню, только чтобы найти её покинутой. Адам ушел, хотя и сказал, что останется. Я не понимаю его, я не понимаю его действий, я не понимаю своего разочарования. Мне хочется ненавидеть свежесть моей кожи, чувство идеальной чистоты спустя столь долгое время; я не понимаю, почему до сих пор не посмотрела в зеркало, почему-то я боюсь того, что я там увижу; не уверена, что узнаю лицо в зеркале.
Я открываю шкаф.
Он переполнен платьями и туфлями, рубашками и брюками, и одеждой любого вида; цвета настолько яркие, что режет глаза; материал, о котором я только когда-то слышала, поэтому я даже опасаюсь трогать. Размеры идеально подходят.
Они ждали меня.
Дождь капает кирпичами прямо на мой череп.
От меня отказались, мною пренебрегли, меня презирали и забрали из дому. Меня пинали, толкали, испытывали, бросили в камеру. Я училась. Я голодала. Меня соблазнили дружбой, оставили предательством, оставили меня в этом кошмаре и ожидают, что я должна быть им благодарна. Мои родители. Мои учителя. Адам. Уорнер. Восстановление. Все они используют меня.
Они считают, что могут одевать меня, как куклу, и вертеть мною.
Но они неправы.
— Уорнер ждет тебя.
Я оборачиваюсь и отступаю от шкафа, хлопая дверцей; это отвлекает от паники, сжимающей мое сердце. Я успокаиваюсь, когда вижу стоящего в двери Адама. Его рот дергается, но он молчит. В конце концов, он делает шаг по направлению ко мне, пока не оказывается достаточно близко, чтобы коснуться.
Он протягивает руку мимо меня, чтобы вновь открыть дверь, скрывающую вещи, о существовании которых мне стыдно знать.
— Это все для тебя, — говорит он, не глядя на меня, его пальцы касаются подола платья насыщенного сливового цвета.
— У меня уже есть одежда. — Мои руки разглаживают морщины на моей грязной, рваной одежде.
Он наконец решает посмотреть на меня, но когда делает это, его брови сдвигаются, глаза мигают и замирают, губы раскрываются в удивлении. Мне интересно, отмыла ли я себе новое лицо, и я вспыхиваю, надеясь, что он не почувствует отвращение к тому, что видит. Я не понимаю, почему это мне не безразлично.
Он опускает глаза. Глубоко вздыхает.
— Я буду ждать снаружи.
Я смотрю на фиолетовое платье с отпечатками пальцев Адама. Я в течение мгновения изучаю содержимое шкафа, прежде чем отказываюсь от него. Я расчесываю мокрые волосы пальцами и выпрямляюсь.
Я не чья-то собственность.
И меня не волнует, как, по желанию Уорнера, я должна выглядеть.
Я выхожу из комнаты, и Адам на секунду задерживает на мне взгляд. Он потирает шею и молчит. Он трясет головой. Трогается с места. Он не прикасается ко мне, я не должна замечать это, но все-таки замечаю. Я понятия не имею, чего ожидать, я не знаю, на что моя жизнь будет походить в этом новом месте, и я чувствую тяжесть в животе после каждого изящного украшения, каждого дорогого приспособления, каждой ненужной картины, лепного украшения, осветительного прибора, цвета стен этого здания. Надеюсь, всё это вспыхнет пламенем.
Я следую за Адамом по длинному коридору к полностью стеклянному лифту. Он использует тот же ключ-карту, чтобы открыть дверь, и мы входим внутрь. Я даже не понимаю, что мы едем на лифте, преодолевая много этажей. Я понимаю, что, должно быть, устроила ужасный спектакль по приезду, и я почти счастлива.
Надеюсь, я разочарую Уорнера всеми возможными способами.
Столовая достаточно велика, чтобы накормить тысячи детей-сирот. Вместо этого, здесь стоит семь банкетных столов, покрытые синим шелком, хрустальные вазы с орхидеями и лилиями, стеклянные чаши с гардениями. Они очаровательны. Интересно, где они взяли цветы.
Наверно, они искусственные. Понятия не имею, как они могут быть настоящими. Я годами не видела живых цветов.
Уорнер располагается во главе центрального стола. Когда замечает Адама, он встает.
