Мелисса Круз - Волчий договор

— Где? — Спросил Лоусон.

Малкольм закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться.

— Оно похоже на то место, где мы впервые появились. Тот открытый луг мужду холмами в долине.

— Окулюс. Лоусон чувствовал первую вспышку надежды.

— Я могу использовать его, я могу найти Талу. Он может показать мне, где она, где её держат.

— Нет!

Лоусон посмотрел на Эдона, словно на незнакомца.

— Нет?

Эдон впился в него взглядом.

— Если ты будешь использовать его, Ромул узнает, где мы! Разве ты не видишь? Ты подвергаешь нас опасности.

— Я не буду. Я могу сделать это. Я знаю, что могу. Я быстро, обещаю, ничего не произойдёт, — он не мог разачаровываться в этом. Тала могла быть ещё жива, если так, он не может оставить её, он должен помочь ей. Лоусон думал о ней, она — девушка с ярко-розовыми волосами, застенчивой улыбкой, поющая так мягко, когда занимается домашними делами; он может видеть её, лежащую с ним на кровати, чувствуя её сладкое дыхание на своей щеке.

— Эдон, пожалуйста, позволь мне сделать это, — попросил он. Лоусон знал Малкольма, Рейф будет на его стороне, а вот Эдона он дожен убедить.

— Нет, Лоусон. Ты дурак, если думаешь, что можешь вернуть её. Всё кончено. Она ушла. Ты должен понять это, — сказал он.

— Нет, — он чувствовал неприветливость в нём, смотря на брата. Лоусон не хотел слушать, но сердце; Эдон казался ему слабым, ведь он не вернулся за Ахрамин. Слабый, он притворился жертвой. Лоусон пожалел Эдона тогда, но ненавидел теперь. Если у Эдона не было надежды, то не означает, что и у него её нет.

Тала могла быть ещё живой. Живой и непревращённой. Тем не менее, он любил её. Была надежда, был Окулюс. Он покажет, где она сейчас, он вернёт её. Или умрёт. Так как Лоусон потерял её, то совсем забыл о Марроке и об остальных своих братьях и сёстрах в том мире, только Тала имеет значение.

В конце концов, Эдон уступил, Лоусон знал, что так будет. Поскольку они двигались к Окулюсу, его чувство вины усиливалось. Он ехал буквально в темноте. Он поклялся защищать стаю, и всё же, он ведёт их к опасности. Эдон говорил, что Окулюс усиленно охраняется собаками, тошнота Малкольма подтверждала это. Даже Артур не одобрил идею.

— Слушайте, я не просил вас идти со мной, — ворчал Лоусон. — Я сказал, что могу справится сам.

— Уверен, ты сможешь, — сказал Райф со спины. — Но почему мы должны находиться в стороне от веселья?

— Мы здесь только из-за тебя. Запомни. — Повторил Эдон. «Помни, ты рискуешь нашей свободой для своего личного счастья».

Что, если Эдон прав? Что, если Тала мертва? Если Ромул нашёл их через Окулюс? Что тогда? Если бы они смогли использовать глаз, уверенными, что их не выследят?

— Прекрасно, — ответил он. — Прекрасно. Вы победили. — Он начал разворачиваться. Он не в состоянии перенести то, что один из его братьев погибнет, спасая Талу. Эдон был прав.

— Нет, — с заднего места прозвучал хриплый голос Малкольма. — Мы должны продолжить. Мы всё обсудили. Мы достанем Окулюс. Мы сказали Лоусону, что поможем ему, и мы поможем.

Лоусон поднял бровь, на мгновение напряжённость так натянулась в машине, словно нить бумажного змея.

Наконец, Эдон вскинул руки.

— Тогда сделайте это быстро, хорошо?

— Нет никого быстрее меня, — усмехнулся Лоусон, автомобиль набирал скорость по ночной дороге.

Глава двенадцатая

— О, Боже, — пробулькал Малкольм, держась за живот.

Лоусон сбросил газ.

— Как далеко?

Смертельная боль на лице Мака сказала ему все, что нужно. Он поставил машину в нейтральное положение. С выключенным светом, машина тихо скатывалась вниз по крутому склону, как парусник, путешествующий на гладкой черной воде. Лоусон смотрел и слушал, пока они дрейфовали вниз по склону, изучал деревья и высокие травы на любой признак движения. Сверчки щебетали, а светлячки мерцали на расстоянии.

Машина замедлила ход и остановилась, Лоусон выключил двигатель.

— Где стража? Вы видите их? — Спросил он.

Рэйф охватил пейзаж биноклем.

— Они патрулируют, с другой стороны хребта.

— Там, — тихо сказал Эдон, указывая на мигающий свет сквозь деревья.

— Я вижу, — кивнул Лоусон. — Оставайся в машине, — сказал он Малкольму. — Остальные пойдёмте со мной. Вы хотели помочь, и вы знаете, что делать. Если попадёте в беду, дайте мне разобраться с ними. Не будьте героями, оставьте их мне.

— Конечно, — улыбнулся Рейф, его сонные глаза светились. — Ты получишь по заднице, если мы останемся вне этого.

Лоусон вытянул шею и треснул его по спине, сгибая мыщцы рук, готовя себя к ответному удару.

— Я просто хочу немного поболтать. Это будет весёлой прогулкой, я обещаю. — Он хлопнул дверью и повел всех поближе к свету. Нет времени думать о правильных и неправильных вещах. Он должен был сделать это в ближайшее время. Он должен сосредоточиться, получить необходимое, прежде чем собаки учуят его.

— Готовы? — спросил он.

Один за другим братья шептали слова, которые связывали их в стаю, они поклялись друг другу. Когда они прочитали слова небольшой синий полумесяц появился на их лицах. Символ их связи — они стали стаей — пульсирующий серп бился в такт с биением их сердца, показывая, какую связь они теперь разделяют. После синие знаки исчезли с их щек.

— Ладно, — сказал Лоусон, готовясь к битве. Его братья делали то же самое, их плечи расправились, кровь запульсировала, глаза сузились до волчих — они стали собаками. Он готовы к бою. Эдон сжал кулаки, Рейф хрустнул пальцами. Они прошли обучение, теперь они знают всё.

Свет мигнул и прекратился в глубоком лесу. Лоусон пошёл первым, за ним Эдон и Рейф. Они шли в виде веера, треугольником, сохраняя достаточное расстояние друг от друга, чтобы мгновенно занять борону или уйти, если кого-то схватят. Лоусон отошёл от своих братьев, оставив их у холма, а сам поднялся на вершину. Пока он стоял там, тусклое пятно света обрисовывало деревья. Высокие тени падали во все стороны, образуя круг, чистый, с недавно опавшими листьями и забытыми пнями.

— Я собираюсь идти, — отозвался он.

— Тогда иди, — сказал Эдон.

— Покончи с этим, — добавил Рейф.

— Расслабтесь, — упрекнул их Лоусон. Собаки были достаточно далеко. В тишине он слышал только шелест листьев и мягко скользящих змей.

Он ступил в свет Окулюса. Эдон проинформировал его, как им пользоваться, что оказалось достаточно просто. Свет должен освещать его, а затем Лоусон должен приказать показать то, что он хочет видеть.

Когда он вошёл в него, леса и горы расступились, он видел только свет, белый и обжигающий, будто он в центре звезды. Лоусон прикрыл глаза. Сначала он был ослеплён светом, окружен всепоглощающим белым свечением, а затем почувствовал знакомое ощущение и понял, что это свет от маяка. Маяк был темным, находился там, где когда-то был его дом.