Мой сводный зверь - Анна Григорьевна Владимирова
— Вот я дура… — проворчала себе под нос и направилась в дом.
Остатки вечера я провела с Ксенькой за поделками, краем глаза подглядывая в почту и иногда отвечая Маше. На работе все шло ровно. Большой проект готовился к запуску, все было четко спланировано и выведено на финишную прямую. И это радовало. Не было времени киснуть. Завтра с утра вернусь к привычному графику, а в параллель соберу себя и займусь изучением вопроса о лишении родительских прав. Какие там основания и что сочинит Олег…
Тахир, извинившись, ушел к себе отвечать на звонок. Мы поужинали с Ксенькой одни. Я уложила её и спустилась в гостиную, чтобы убраться. И залипла перед камином. Нужно было подниматься в спальню, чтобы не столкнуться с Эльдаром. Но звука мотоцикла все не было, а я полагала, что услышу и успею улизнуть…
Только я ошиблась.
***
Дико мучила жажда. Я решил забежать на кухню после оборота, хлебнуть воды и потом уже пойти за мотоциклом в лес. На первый взгляд показалось, что в доме уже все разошлись по спальням. И это обрадовало. Мне нужна была передышка после сегодняшнего дня, а особенно — вечера. Встреча с Кариной в лесу растрепала мою решимость не трогать девочку. Стоило наткнуться на нее в ночи в лесу зверем, весь мир перевернулся, оголяя мои слабости и желания. Карина показалась такой уязвимой и открытой, что её боль и одиночество будто передались мне по проводам.
Звала мать…
Чёрт…
У этой девочки в душе ещё больший бардак, чем у меня. Я хоть знал, что мне делать — защищать ее от мужа и держаться подальше. А она, похоже, совсем не знала.
Я зашел в комнату, нацепил домашние штаны и прислушался. Из гостиной доносился только треск камина и слышался легкий запах дыма. Но почему я решил, что Карина уже спит?
Она удивленно уставилась на меня полуголого, когда я нарисовался в проеме коридора. Да, выглядело это странно, согласен.
— Я не слышала, что ты приехал, — поднялась она, зачем-то принимаясь оправдываться.
«Я не приехал. Я прибежал на четырех лапах. За тобой».
— Не ерзай, — бросил я раздраженно, проходя мимо. — Я воды только попью…
— Слушай, я волка видела, — начала она нерешительно, направляясь к лестнице.
А у меня дыхание сбилось неожиданно. В гостиной никого не было. Ни ребёнка её, ни моего отца. Чёрт, как же хотелось, чтобы мы остались с ней вдвоем в целом мире! Показалось, что не осталось у меня вообще других целей, кроме как она в моей власти…
— Что? — прохрипел я, приходя в себя.
Она же что-то говорила.
— Я говорю, волк твой голодный. Ты его не кормишь? — возмущенно сопела она позади.
— Кого? — повернулся к ней, тяжело сглатывая.
Она посмотрела на меня насторожено и, решившись, шагнула ближе:
— Слушай… Может, у тебя что-то со здоровьем? Может, ты поэтому такой?..
— Какой? — Я, наконец, отвернулся и прильнул жадно к стакану с водой.
— Злой. И я разговариваю с тобой, а ты не слышишь…
Я опустошил стакан и поставил его на стол.
— Это потому, что ты еле лопочешь, — повернул к ней голову.
Карина благоразумно стояла в нескольких шагах и смотрела на мое плечо без повязки.
— Ладно, не мое дело, — разочарованно выдохнула. — Но волка надо кормить. Он тут еды не найдет…
С губ сорвался смешок, и я обессилено уперся ладонями в столешницу, свешивая голову между рук.
— …Что смешного? — возмутилась она так наивно, что я едва не рассмеялся. — Зверь к тебе ходит за едой, а ты вот так с ним обращаешься! Ты отталкиваешь всех, кто тебя любит! Даже несчастного волка!
— А ещё кого? — выпрямился я и развернулся к ней, хмурясь.
— Тахира, — повела она неопределенно рукой.
— Нет, — отрицательно качнул я головой. — У нас с отцом свои отношения. Я возвращаюсь домой после командировок. И люблю его. Так кого ещё?
— Меня, — вздернула она подбородок. — Ты перестал со мной общаться.
— А ты любила? — усмехнулся я зачем-то.
— Может, и любила, — смотрела она мне в глаза. Не сдавалась. И это нравилось. — А ты исчез.
— Может, это ты исчезла? — повернул я голову набок.
— Мне надо было учиться, — тихо возразила она. — Ты мог бы хотя бы ответить. Хоть раз…
— И что бы было? — понизил голос.
— Может, не стояли бы тут с взаимными упреками, — пожала она плечами.
— А может, все было бы хуже? — усмехнулся я. — Уверена, что предпочла бы узнать, променяв на ту жизнь, которая у тебя есть?
Зря я подпустил ее к себе…
Потому что ее взгляд завораживал. Она глядела в мои глаза, стараясь не моргать, будто боясь пропустить что-то важное. Почувствовала слабину, не иначе. Не один мой зверь тут вознамерился биться в закрытые двери. С другой стороны стояла Карина, готовая их просто открыть. А ещё её запах вдруг стал таким призывным и разрешающим. Я стоял перед ней в одних штанах, под которыми даже трусов не было, и ее глаза говорили мне «да».
Она хотела узнать.
Я даже не осознал, как схватил ее и вжал задницей в столешницу, прижимая собой. Карина не издала ни звука. Задержала дыхание и напряглась, откидываясь назад, но я обхватил ее за шею и вернул себе, останавливаясь у самых ее губ. Мы замерли на волосок друг от друга, тяжело хватая воздух. Я не мог надышаться запахом ее испуганного желания, а она боялась выдать себя даже взмахом ресниц… Но я снова ошибся на ее счет. В следующий вдох она обвила меня руками за шею и сама прижалась к моим губам своими.
В глазах потемнело. И мир разлетелся на куски. Все, что осталось — ее вкус, запах, звук бьющегося сердца и срывающееся дыхание. Ох, как она боится! И все равно прыгает мне в лапы! И я дал этим лапам волю — обхватил ее за бедра и усадил на столешницу, вжимаясь меж ее ног. Это все было слишком. Неожиданно, опасно… и так хорошо, что не отказаться. Из головы вылетело
