Покоряя дракона - Валерия Лебедева

Воин коротко кивнул, распахивая дверь пошире. За ним, звякая цепями на ногах, шаркала какая-то бабка. Я скривился, не скрывая отвращения. Когда дверь захлопнулась, Лортин расстегнул пуговицу, ослабляя ворот рубашки. Явно намекал, что рассказ будет утомительным. Теперь, когда он расслабился, то позволил себе говорить более дружелюбно:

— Каспар, новость первая — она выжила. Новость вторая — возможно, уже мертва.

Разозлившись, я пнул ножку стола:

— Чтоб тебя, Ники! — выругался, и сразу почувствовал, что попускает, — Рассказывай.

Друг кивнул:

— Мы прочесали лес почти в шести секторах прежде, чем наткнулись на ее следы. Рваное красное платье. По сломанным веткам вышли к поляне, оттуда на селение набрели. Эта, — он кивнул в сторону старухи, — Ходила и причитала. И за нами увязалась. Когда… — он запнулся на мгновение, — Нашли тела, старик был с распоротым брюхом. И еще трое обгоревших. Девчонки нет. А горели мужики, здоровые такие, даже не сомневайся.

Я поднял глаза на старуху, что, не стесняясь, обливалась слезами и соплями. Мерзкая деревенщина!

— Зачем притащили?

— О, а это интересно. Она обвинила во всем твою пропажу. Сказала, что эта девка так им за добро отплатила.

Я подошел ближе:

— Говори! — но она лишь плотнее сжала губы и отвернулась. Не сдерживая силы, отвесил ей звонкую пощечину. Она тут же повалилась, начала стонать, — Говори, проклятая бабка!

— Ничего не скажу, высокий господин, — она завыла, от чего я снова скривился, ощущая приступ мигрени, — Зря на девочку наговорила. Она от тебя сбежала, бедная. Хоть убей, ничего больше не скажу!

Лортин метнулся в ее сторону, обхватывая ее голову — резко дернул, до моих ушей донесся неприятный хруст.

— Ты что делаешь?! — взвился я.

— Она не скажет ничего. Не теперь. Но я вдоволь наслушался ее нытья, пока возвращался. Невестушка твоя сейчас сама не знает, кто такая. Да еще и чужим именем называется.

— Прикинулась?

— Не думаю. Местный лекарь подтвердил. И поведал очень занимательную историю…

* * *

Глубоко вдохнув, толкнула дверь боком. Оказавшись снова в этом зале, шумно втянула носом воздух: все здесь пропитано его запахом. Прежде, чем я поставила поднос на стол, нашла его глазами. Александр стоял у окна, из которого практически не проникал свет. Дождь снова зарядил, и я слышала, как злые порывы ветра толкали капли на стекла, барабаня так же быстро, как и мое сердце.

Тяга, с которой у меня не было сил бороться, отвлекала. И я снова и снова проговаривала про себя названия приборов.

— Здравствуй, Вера, — вдруг прозвучал его голос совсем близко. Я и не заметила, как он подошел, а мне стало тесно в этом новом платье.

— Доброе утро, господин.

Мой голос прозвучал нелепо, глухо, слова были нечеткими. Я ощутила, что он совсем близко спиной, от его дыхания затылок точно объяло пламя. Услышала его глубокое ровное дыхание и уже готова была совсем потерять голову от того трепета, что во мне пробуждала его близость.

* * *

— Так близко…

— Она испугается!

— Хочу… Понюхать.

— Это… Странно. Но я тоже хочу.

Я приблизился, едва не уткнувшись носом в ее макушку. Что за чудесный аромат… Скошенная трава, луговые цветы и что-то сладкое.

Прикрыл глаза, пытаясь вернуть себе самообладание. Видел, как замерла она с десертным ножом в руках. Раздумывает, как бы защищаться?

— Вижу, Сталван передал тебе мой подарок, — я все же взял себя в руки и отодвинулся, внимательно наблюдая за Верой, что трепетала, как крошечная птичка.

При упоминании слуги она как-то занервничала. И я занервничал…

— Очень красивое платье, господин. Спасибо! — она обернулась и низко поклонилась, демонстрируя мне соблазнительное декольте.

“Слишком изящная. Слишком для служанки” — подумал я, вновь обращаясь к дракону.

— М?

— Что за сюрприз? Ты сказал, она…

— А-а, ну, узнаешь, узнаешь.

Проклятье! Когда не нужно, такой разговорчивый, теперь же и слова не вытянешь.

— Тебе идет, — я отвернулся, направившись в сторону музыкального инструмента. Сам же начал мозговой штурм. Она боится его? Ругал? Наказывал? Или боится какого-то разоблачения? Слишком хорошо воспитана для крестьянки. Мне это не нравится, — Спасибо, Вера, можешь идти.

Я видел, что она с трудом скрывает разочарование. Мне даже стало не по себе, ведь я не хотел быть холодным по отношению к ней. Только не к ней.

Но я не мог позволить себе совершить ошибку. Истинной может оказаться и твой собственный убийца.

Я должен узнать, что она скрывает!

* * *

«Поверить не могу! Снова она заявилась! Гадкая, мерз-с-зская…»

Ощутив головокружение, облокотилась на стену. Видимо, действовало лекарство, так как почувствовала, что тянет живот. Может, окажись я в другой ситуации, охотно нарожала бы герцогу целую кучу малышей. Но не теперь, не тогда, когда мои горячо любимые родители сообщили, что следят за мной и, как они выразились, знают все мои мысли.

Как это удивительно! Пообещали меня какому-то мужику, которого я в глаза не видела. Думают, я так легко подчинюсь? Нет уж! Мне и здесь хорошо. Пусть всем своим гнездом приезжают и силком увозят.

Вскинула глаза на зеркало, прокручивая между пальцами прядь светлых волос.

— Какая идеальная история. Графиня Моуз, — мне сложно было сдержать смех, когда я думала о том, что так легко одурачила целую кучу этих напыщенных дворян.

Да, я понимала, что в масштабах моих мечт какой-то герцог — это мелко. Конечно, я бы с большим удовольствием махнула в сам дворец. Но без нужного представления мне никак там не оказаться. И Александр, как назло, совсем не хочет выводить меня в свет.

Лицо в отражении гневно скривилось. Теперь, когда я думала о нем, от чего-то сразу подставляла образ надоедливой служанки.

«С первого раза, значит, не дошло».

Я вскочила с пуфика, театрально вскидывая голову.

— О, эта новая пассия, что ворвалась в наши жизни! Она несовершенна, не достойна моего возлюбленного герцога! Как я ненавижу ее! Это несправедливо! Я привыкла быть единственной, быть центром его внимания. Но теперь ее присутствие ранит мое сердце, вызывает боль, которую я никогда прежде не испытывала. Она забирает его время, его мысли, его взгляды, и я не могу простить ей за это! — я рассмеялась, раскрывая веер перед зеркалом, — Как смеет она вмешиваться в мои отношения? Ни права, ни достоинства — у нее нет ничего, чтобы покорить его сердце! — прищурилась, будто в отражении передо мной была вовсе не я, а коварная Вера, — Я не отступлюсь, негодяйка, так и знай! Добьюсь собственного превосходства,