Мультивёрс III - Егор Андреевич Видяйкин
– Я узнал от Эмбридж, что ты в последний раз получил по литературе пять с минусом. Тебе бы не помешало потренироваться в чтении.
– Но я ведь прочел тогда лучше всех!
– Меня это не волнует! Быть членом семьи Спейсов – это значит быть лучшим. Если твой пустой череп не понимает этого, то я могу попросить, чтобы тебе это объяснила Натали. Ты этого хочешь?
– Нет отец.
– Тогда шагом марш в комнату Лили!
– Так точно.
После слов сына Андрий указал рукой, облаченной в темно-синий халат, на пустые банки с эмоциями, а затем сказал:
– И не забудь убрать это!
После этих слов отец удалился из комнаты, и широко вышагивая в своих меховых тапочках, и когда он удалился достаточно, Энджи вышел из комнаты. Чуть левее от его комнаты была обитель его младшей сестры. Скелет сменил агрессивные красные огоньки в глазах, на желтые – жизнерадостные. Он постучался в дверь, и принялся ждать ответа. Вскоре дверь раскрылась, но перед глазами Энджи никого не было. Он взглянул чуть ниже, и увидел Лили – маленькую девочку скелета ростом метр сорок лет девяти. Она обняла братика, и тепло прокатилось по холодным костям Энджи. Она посмотрела на него двумя темными глазами с золотистыми огоньками внутри, и улыбнулась ему. Она взяла брата за два пальца, и повела его к своей кроватке. Она была словно одно большое мягкое облако.
* И как вообще можно лежать на такой кровати?
Задался мысленно вопросом Энджи.
В это время Лили приоткрыла дверь, открывающую выход на террасу. Открыв ее, она впустила свежего холодного ветерка, но это не сделало комнату холоднее. Она была полна неподдельным теплом от Лили, словно она была маленьким солнышком. Да и одета она была в белый свитер над которым висела желто-белая накидка. Того же цвета были ее ботинки, которые длинной своей были девочке почти по колено. Всю остальную часть прикрывали короткие черные штаны.
Лили сказала:
– А сегодня будет музыкальная сказка?
– Конечно, молодец что открыла террасу.
Сказал Энджи, накидывающий на себя черную куртку с белым мехом.
– Спасибо!
Выкрикнула Лили, и бросилась в объятия к Энджи, и повиснув у него на шее, она спросила:
– А какую сказку ты мне расскажешь?
– Выбирай что хочешь сестренка.
После слов брата у Лили в глазах будто появились звездочки, и она спросила:
– Правда можно?
– Конечно правда! А почему ты спрашиваешь?
– Ну, мама говорит, чтобы мне читали только полезные книжки, но они же скучные!
– Не переживай, сегодня будут веселые.
Сказал Энджи с улыбкой на лице. Он подхватил Лили за висящие ноги, и взял ее на руки. Поднеся сестренку к ее книжным полком, она начала бегать по книгам пальцем, пока не указала на одну из них, и крикнула:
– Эту!
– Как скажешь солнышко.
Энджи спустил ее на землю, глядя прямо в ее полные света глаза. А затем скелет устремился на террасу, и Лили бросилась вдогонку за ним.
Они вышли на террасу, где могли видеть пурпурное небо, и фортепиано. Энджи присел за нее, и поставил пред собой книгу. Приготовился играть. Спросите: “зачем”? -, а я отвечу: “Ну какая же это музыкальная сказка без музыки”?
Скелет открыл книгу, и начал повествовать историю из сказки параллельно с музыкальным сопровождением в живую, словно он был каким-то бардом – сказочником.
Жил был старик со старухой у самого лазурного моря; Они жили в ветхом домике ровно сорок лет и четыре года. Старик ловил неводом рыбу, Старуха пряла свою пряжу. Раз он в море закинул невод – пришёл невод с одною тиной. Он в другой раз закинул невод – пришёл невод с травой морскою. В третий раз закинул он невод – пришёл невод с одною рыбкой, да с непростою рыбкой – золотою. Как взмолится золотая рыбка, и голосом молвит человечьим:
– Отпусти ты, старче, меня в море! Дорогой за себя дам откуп! Откуплюсь чем только пожелаешь!
Удивился старик, испугался. Он рыбачил сорок четыре года, и не слыхивал, чтоб рыба говорила. Отпустил он рыбку золотую, и сказал ей ласковое слово:
– Сатана с тобою, золотая рыбка! Твоего мне откупа не надо! Ступай себе в лазурное море, гуляй там себе на просторе.
Воротился старик ко старухе, и рассказал ей удивительное чудо:
– Я сегодня поймал было рыбку, да золотую рыбку, не простую. По-нашему она говорила, да домой в море синее просилась.
Старуха спросила:
– Дорогою ценою откупалась?
– Откупалась чем только пожелаю, да только не посмел я взять с неё выкуп. Так и отпустил ее в лазурном море плавать.
Старика старуха забранила:
– Дурачина ты, простофиля! Не умел ты взять выкупа с рыбки! Хоть бы взял ты с неё корыто, Наше-то совсем раскололось.
Вот пошел он к лазурному морю, да видит – море слегка разыгралось. Стал он кликать золотую рыбку. Приплыла к нему рыбка и спросила;
– Чего тебе надобно, старче?
Ей с поклоном старик отвечает:
– Смилуйся, государыня рыбка, Разбранила меня моя старуха, Не даёт старику мне покою! Надобно ей новое корыто подавать. Наше-то совсем раскололось…
Отвечает золотая рыбка:
– Не печалься, ступай себе с Сатаной. Будет вам новые корыто.
Воротился старик ко старухе, а у нее новое корыто. Но ещё пуще старуха бранится:
– Дурачина ты, простофиля! Выпросил, дурачина, корыто! В корыте много ль корысти? Воротись, дурачина, ты к рыбке! Поклонись ей, выпроси уж избу новую".
Вот пошёл он к лазурному морю, да помутилося море. Но все равно стал он кликать золотую рыбку, приплыла к нему рыбка, спросила:
– Чего тебе надобно, старче?
Ей старик с поклоном отвечает:
– Смилуйся, государыня рыбка! Ещё пуще старуха бранится, да не даёт старику мне покою! Избу новую просит сварливая баба!
Отвечает золотая рыбка:
– Не печалься, ступай себе с богом, так и быть: новая изба вам уж будет.
Пошёл он ко своему дому, а от него и нет уж следа. Перед ним изба со светёлкой, с кирпичною, белёною трубою, с дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком, На чём свет стоит мужа ругает:
– Дурачина ты, прямой простофиля! Выпросил, простофиля, избу! Воротись, поклонись рыбке. Не хочу быть чёрной крестьянкой, а хочу быть столбовою дворянкой.
Пошёл старик к лазурному морю, да неспокойно оно. Но все равно стал он кликать золотую рыбку. Приплыла к нему рыбка, спросила:
– Чего тебе надобно, старче?
Ей с поклоном старик отвечает:
– Смилуйся, государыня рыбка! Пуще прежнего старуха вздурилась, не даёт старику мне покою! Уж не хочет быть она крестьянкой, а хочет быть столбовою дворянкой".
Отвечает
