Княжий венец - Анна Михайлова
- Что за подарок? – фиалковые глаза загорелись любопытством.
- Пойдем, - подхватив ее за руку, Велеслав повел жену к углу горницы, где стояло нечто, тканью накрытое.
- Что там?
- Сама и погляди, - подзадоривает ее князь. Встает позади нее, обнимая двумя руками за талию.
Валорка, закусив губу, осторожно тянет на себя ткань. А под ней оказывается большой пушистый куст, на котором под широкими листами прячутся маленькие грушевидные плоды.
Тамирис замирает на месте, потрясенно глядя на растение.
- Инжир?! Здесь? Но как? – поворачивается изумленно.
- Хотел порадовать тебя. А ты говорила, что тебе плоды и аромат нравятся.
- Обожаю их! Но сейчас осень! А он зеленый.
- Драгомир что-то над ним пошептал. Сказал, что ради тебя – договорился.
- О, Леслав! – тонкие женские руки обвивают его шею. Поцелуй, в котором благодарность сливается с восхищением говорит о том, что с подарком угадал, еще и как! Право слово – не каменья же банальные Тами дарить али еще какую безделицу. Так что зря скептически будущий тесть бровьми играл, а по глазам было видно – у виска пальцем покрутить хотел. Но – согласился, самые быстроходные вестовые на сменных лошадях понеслись выполнять его поручение. Едва успели, на обратной дороге-то бережно деревце везли, чтоб не увяло да не померзло.
Углубляет князь поцелуй, распаляя желание, что в крови бурлит. Нетерпеливо сжимает в объятьях, прижимаясь к ней бедрами. Толкается вперед, демонстрируя горячее желание. Жарко отвечает на его поцелуи молодая жена, сама соскучилась по ласке. Но тем не менее – упирается ладошками в крепкую грудь, пытаясь отстраниться.
- Подожди… подожди, Леслав! – начинает она уворачиваться от горячих поцелуев.
- Что такое, свет мой? – тянется он к ней, но напрасно.
- У меня тоже для тебя подарок есть.
- Может потом? Или завтра, сладкая моя. Ничего сейчас не хочу, кроме тебя! Пойдем в опочивальню, сил нет, как хочу всю тебя зацеловать…
- Нет. Пожалуйста! – она берет его лицо в ладони, заставляя смотреть в глаза, - по нашим обычаям это тот подарок, что жена дарит мужу в первую брачную ночь. Для меня это важно!
Вот что ты с ней сделаешь, когда такими глазищами просящими смотрит? И полсуток не прошло, как женою стала, а уже веревки вьет. Хотя и ранее могла на что угодно уговорить. Не догадывается даже, какую власть имеет.
- Хорошо, - нехотя разжимает руки Велеслав, - неси подарок.
- Мне… ты иди пока в свою спальню, а мне нужно вернуться в свои покои. Переодеться.
На ее, казалось бы простые слова, красивые мужские губы растягиваются в довольной ухмылке.
- А спальня у нас с тобой, родная, одна. Я распорядился свои покои переделать. Вон за той дверью – комната для платьев, за ней – женские, то есть твои комнаты. Но кровать у нас одна, чтоб мы в ночи друг к другу не шастали. Теперь каждую ночь – только вместе.
Брови Тамирис изумленно поползли вверх. Виданное ли дело – общие покои! А опочивальня одна – так вовсе немыслимо. У отца ее комнаты вообще в другом крыле дворца, куда он жен или наложниц вызывал. Наверняка и в других землях порядки похожие. А тут… Но радостно на душе стало от того, что властный муж не отгораживается делами и хлопотами, а наоборот – рядом хочет быть в любую минуту свободную. Ночи, так уж точно, только ей принадлежать будут.
- О… да? Хорошо. А мои вещи?
- Их уже перевезли.
- Тогда ступай в спальню и жди меня.
- Может я с тобой пойду? Помогу тебе с платьем? Ты же знаешь, как я умело снимаю одежду, - князь переходит на волнующий шепот, а в синих глазах плещется неприкрытое желание.
- Вот уж нет! Тогда мы точно до подарка не доберемся, - посмеиваясь над расстроенным лицом мужа, Тами скрывается за дверью. А князю ничего не остается как освежиться в ванной. Водой похолоднее, иначе не утерпит и рванет вслед за любимой. Стоит только представить, как она снимает украшения и одежду, медленно обнажая роскошное тело.
Никакая холодная вода жар в крови не уймет. Вышел из ванной, обмотав бедра полотенцем да в спальне на широкую кровать улегся. В предвкушении поерзал спиной, поудобнее устраиваясь. Что там его ненаглядная задумала? Что за подарок?
Мимолетно на постель глянул – велел перед свадьбой новую кровать поставить. Не гоже туда, где девок валял, с молодой женой ложиться. Чтоб никакого чужого духа в их спальне и в помине не было.
Неслышной поступью вошла Тамирис, а у него сердце удар пропустило. Темные волосы распущены, по плечам струятся, уходя за спину. А на теле… Как выдержать такое и умом не тронуться? Ярко-красный наряд, но какой! Вовсе не такой, как свадебный. Будто паутинка прозрачный, сквозь который просвечивают руки и ноги. Плотная вышивка только на груди и бедрах, расшито там золотой нитью и мелкими звонкими монетами, что ласково позвякивают при каждом шаге. Грудь высокая едва прикрыта, манит ложбинкой. Плоский живот так и вовсе обнажен, подрагивает, будто поцелуев просит. Многочисленные браслеты на руках и ногах с крошечными колокольчиками тихо звенят, шепчутся друг с другом.
Шумно сглатывает князь, жадно охватывая фигурку жены. Полуобнажена, но будоражит больше, чем если бы на ней и вовсе одежды не было.
- Сладкая, - рокочет он охрипшим голосом, - меня же к кровати привязать надобно, чтоб я на ней остался. Едва держусь…
А Тамирис, проказница, окатила его медленным тягучим взглядом. Будто огладила по груди и плечам. Ох, и хорош ее муж! Так и хочется нырнуть в эти объятья, отдаться во власть красивых губ и умелых рук. И ведь в его глазах нетерпение жадное горит. Но нет! Пусть еще чутка помучается, обычай исполнить надобно, чтоб жизнь была яркой и счастливой.
Где-то в соседней комнате тихо заиграл думбек – восточный маленький барабан на высокой ножке. Верная Надин не оставила хозяйку в ее самый важный день. Тамирис сделала несколько движений пальцами рук, заставив надетые на них звонкие тарелочки-цимбалы переливчато зазвенеть. Сделав несколько лёгких движений бедрами, заговорила мягко и соблазнительно:
- Этот танец называется «Красный бархат». Он должен будоражить мужчину так, чтобы его взгляд скользил по телу танцовщицы как эта ткань, будоража ее. И она в ответ зажигала его
