Практика и теория жертвоприношений - Галина Львовна Романова
Часовня семейства фон Майнц стояла в глубине парка, скрытая от посторонних глаз стеной могучих деревьев. Ее возвели несколько столетий назад. Камни стен успели пострадать от времени, деревья вымахали из тонких прутиков в высоченных великанов и сомкнули над зданием кроны. Сейчас они шелестели молодой листвой – в начале лета она не такая темная и тяжелая – словно шепотом обсуждали что-то на своем языке.
В часовне у алтаря стоял гроб. Удушливо пахло цветами и ароматическими курениями. Три монаха-«смертника» стояли на коленях перед ним, молясь за душу того, кто лежал в гробу. Трое суток, день в день, они должны были молиться, сменяя друг друга, после чего тело будет положено в приготовленный заранее склеп. Οни имели право прервать молитву лишь в том случае, если придут родственники – прощаться.
Но это должно случиться ещё не скоро – несколько минут тому назад рыдающая толпа покинула сие мрачное место, и благословенная тишина снизошла свысока. «Смертники» молились, время от времени бросая на лежащего в гробу юношу завистливые взгляды. Они все трое мечтали о том, что после прекращения земного существования окажутся в объятиях богини Смерти и этого мига ожидали, умоляя грозную богиню не отсрочивать его слишком долго. Α кому-то повезло – он увидится с их возлюбленной уже через несколько часов…А ведь такой молодой! Жить да жить!
Снаружи вечерело. Свечи чадили. По воздуху плыл тяжелый дух воска, аромата благовоний и увядающих цветов. Слегка кружилась голова. Двое старших монахов понемногу начали клевать носами, но продолжали бормотать молитвы. Им предстояло молиться всю ночь, до утра.
Стемнело. Несколько свечей погасли. В часовне стал сгущаться сумрак. Бормотание стало тише, неразборчивее. Двое из троих «смертников» уже заcыпали и лишь с трудом заставляли себя держаться. Их глаза были полузакрыты, лишь губы шевелились, машинально повторяя заученные ещё в ранней юности молитвы.
Оставшийся единственным с ясным сознанием монах тихо ущипнул себя. Голова кружилась. От спертого воздуха нечем становилось дышать. Слишком много цветов. Слишком много свечей, слишком много благовоний. Но спать нельзя. Богиня может разгневаться. И тогда…
Он обратил взор на гроб и алтарь. На алтаре застыла фигура коленопреклоненной женщины. На миг ему показалось, что богиня молится вместе с ним, и это придало «смертнику» сил. Может быть, его все-таки осенит благодать?
- Госпожа, – прошептал он, сбиваясь с молитвы.
- Наконец-то все затихли, – прошелеcтел бесплотный голос. – Долго же я ждала…
«Смертник» оцепенел, впервые в жизни забыв слова молитвы. Небольшая, всего три локтя, статуя богини на постаменте внезапно выросла, окутавшись туманной дымкой, и медленно выпрямилась, сходя на пол. На миг мелькнули босые ноги, открывшиеся до колен, но вот беззвучной волной упали складки ее одеяния, и молодая девушка со старинным вдовьим покрывалом на голове тихо приблизилась ко гробу. Не обращая внимания на оцепеневшего от неожиданности монаха – два его напарника то ли спали, то ли грезили наяву – она склонилась над телом и тихо погладила лежащего по щеке.
- Вставай! – в голосе ее послышалась улыбка. – Ну, вставай же, милый! Хватит лежать!
Монах до крови прикусил губу. Он не видел лица богини – она стояла вполоборота, и складки ее головного покрывала свисали по бокам – но догадался о его выражении по голосу и смыслу слов:
- Ну, что ты такой капризный? Все вы, красивые мальчики, такие. Привыкли, что вас любят девочки и сами падают к вашим ногам… Впрочем, ты не такой. На тебя нельзя сердиться… милый… Ладно уж, так и быть. Хотя я и не должна этого делать, но…
С этими словами богиня тихо наклонилась и мягко коснулась губами губ покойника.
Всхлип.
Судорожный нервный вдох.
Тело дернулось, как от удара, выгибаясь дугой и раскинув руки.
- Ыы-ы-ыа-х…
Богиня выпрямилась.
- Вставай.
Тот, кто еще минуту назад был мертвее мертвого, медленно пошевелился. Приподнялся, неуверенно и осторожно опираясь на локоть. Медленно обвел мутным взглядом часовню – забывшего, как дышать, «смертника» пробрала дрожь.
- Ну, и как спалось? - в голосе богини слышалась улыбка.
- Я, - голос был хриплым, каким-то странным, словно принадлежал другому человеку, – не понимаю… Что это? Я…
- Ты умер.
Он всхлипнул, невольно хватаясь за грудь.
- Н-но…
Вскинул глаза на застывшую над ним женщину и оцепенел, не в силах отвести взгляда от ее лучистых глаз.
- Богиня…
- Ты милый мальчик и нравишься мне, - она протянула руку, касаясь кончиками пальцев его щеки. - Смелый, решительный, глупый… совсем как тот, но в то же время другой… Ну, хватит разлеживаться. Пошли!
Она тихо протянула руку, маня юношу за собой.
- Что? - он заколебался, глядя на протянутую руку. – Уже.
- Да. Нам пора!
- Так скоро? - он снова обвел взглядом окружающий мир, задержал взор на монахе, который был близок к обмороку. - Я… хотел…я думал…
Тихий смех богини был подобен журчанию ручья.
- Ты думал ускользнуть, уйти от проблем самым простым и действенным способом? Думал, что это – единственный выход? Из любой ситуации всегда есть самое меньшее два выхода – простой и тот, который тебе не нравится. Ты выбрал неверный путь – решил, что уходом из жизни можешь все исправить? Глупости. Так можно только все испортить, и сама не понимаю, почему я делаю это… - Смерть вздохнула, как самая обычная женщина. - Идем же! Не заставляй меня ждать!
Ее протянутая рука призывно пошевелила пальчиками.
Монах-«смертник» тихо взвыл и тут же прикусил себе костяшки пальцев. Он решительно не понимал этого юнца. Сама богиня снизошла до него! Она упрашивает его пойти
