Мой сводный с Цварга - Селина Катрин
— Вот и я волновался тоже. К ужину опоздал, ничего не написал, на звонки не отвечаешь…
— Ох, прости, отец. Я ездил по делам.
То ли мне показалось, то ли голос Яра чуть похолодел, а с лица исчезла улыбка. Я повернулась и тоже посмотрела на Арно Рошфора. Он — на нас.
— Хм-м-м… странно, по семейному бизнесу я тебе ничего не поручал.
— Помимо работы у меня есть ещё личные дела, — невозмутимо ответил Яр. Он говорил так, будто речь шла о чём-то другом, понятном лишь ему и отцу.
— Ясно. Рад слышать, что у тебя есть ещё интересы. Об Элионоре ты думал?
— Думал. Мой ответ не изменился.
«Хорошо, отец», — всплыло в голове, и я отступила на шаг, чувствуя, как отчаяние медленно подбирается к горлу. Конечно. Вот и кольцо для неё уже купил.
Моё движение привлекло Арно Рошфора.
— Айлин, а что ты делаешь в прихожей так поздно?
— Да вот увидела в окно, что Яранель приехал…
«…а ещё хотела признаться ему в чувствах…»
— Иди спать, завтра сложный день. Твоя мама хочет прикупить себе и тебе новые горнолыжные костюмы и платья, так что вы выезжаете в шале раньше нас с Яром. Встретимся уже на Снежном Пике. Днём катаемся, а вечером — застолье в твою честь, Айлин. Всё-таки двадцать пять — очень красивая дата. Гостей будет много.
Внутри всё оборвалось. Выходит, мы даже завтра с Яром не пересечёмся до самого праздника?
— Спасибо, отец. Да, ты прав, уже поздно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — послышалось мне в спину от Яра.
Глава 7. История Ланы и Арно
Айлин
— Какой мне больше идёт: розовый или жёлтый?
— Не знаю, мам. А тебе точно нужен ещё один горнолыжный костюм? Что с прошлогодним?
— Значит, возьмём оба. Что за вопрос, Айлин? Прошлогодний вышел из моды! Так, а тебе подойдёт вот этот, сиреневый. У цваргинь он с кожей сливается, а на тебе будет смотреться великолепно! Да ещё и с твоим цветом волос!
Мама Лана была ужасной любительницей обновить гардероб. Первое время я думала, что на Цварге существует некий культ одежды, когда в одном и том же нельзя показываться на публике дважды, но нет. Лана просто обожала платья, юбки, сапожки, сумочки, поясочки… Когда меня только-только удочерили, она пищала от восторга, что теперь у неё будет подружка, с которой можно круглосуточно ходить по магазинам. Увы, я её пристрастий не разделяла, предпочитая шоппингу рыбалку с Яром, а то и вовсе «ужасные мальчишечьи верёвочные городки, на которых только и получают синяки и ссадины». В итоге мы сошлись с приёмной матерью на том, что я составляю ей компанию ровно два раза в год, но в эти два дня Лана отрывалась по полной.
— Мне действительно не нужен новый горнолыжный костюм, — пробормотала я, наблюдая, как Лана прикладывает яркую ткань то так, то эдак к моим плечам.
Она прищурила красивые чёрные глаза, пытаясь прикинуть, как вещь будет смотреться, и громко цыкнула языком:
— Нужен. Определённо нужен! Там будет столько молодых красавчиков, а ты — в центре внимания. Да и всё равно деньги тратить нужно, иначе твой отец спустит ещё большую сумму на доков, пытаясь выяснить, чем я заболела.
Нет, ну некая логика в словах присутствовала…
Я вздохнула. С Ланой всегда так: проще согласиться на пополнение гардероба, чем объяснить, что я всё равно это не надену.
— Это, между прочим, принципиально новая модель-трансформер! — К нам неожиданно подошёл пухловатый продавец и принялся активно расхваливать костюм: — Только в этом году дизайнер учёл, что всё больше молодых мам предпочитают проводить время с грудничками. Смотрите, здесь универсальные застёжки-молнии, можно вставить дополнительный карман спереди и удобно разместить малыша, а ещё лёгкий доступ к ногам, если промочили…
Видимо, мы так выразительно посмотрели на назойливого цварга, что он тут же добавил: «Впрочем, вы, наверное, и сами всё видите» — и смущённо отошёл в сторону.
Я тряхнула головой немного в растерянных чувствах. На родине двадцать пять лет для девушки означало «почти старуха», и таких, как я, замуж не звали. Если террасорка до возраста завядшего бутона — двадцати лет — не рожала первенца, то, скорее всего, у неё детей и вовсе не будет.
— Не обращай на него внимания, дорогая. — Лана понизила голос и ободряюще приобняла. — Это на Террасоре девушки долго не живут. Там ни вакцин, ни таблеток, ни медицины, ни обогащённой микроэлементами еды, ни имплантатов, а любую болезнь лечат молитвами богам.
— Божеству, мам. У нас там одно божество — Владыка.
— Ну богу. — Мама отмахнулась. — Ты же выучилась здесь, полжизни провела на Цварге, можешь сама всё сравнить. Тебе двадцать пять только-только исполняется, вся жизнь впереди, и детишки обязательно будут. Я, кстати, по секрету интересовалась статистикой в Планетарной Лаборатории. Мне рассказали, что почти все террасорки беременеют неоднократно, в таких смешанных семьях по два, а иногда даже по три ребёнка! И девочек очень много, представляешь? Так что не из-за чего переживать. Какие твои годы — выйдешь замуж, тоже малыши будут.
Я невольно улыбнулась.
«По два, а иногда даже по три ребёнка, и много девочек». На Террасоре четыре — это минимум. «Сага Первых Дней» предписывала, что женщина должна дать своему мужу столько наследников, сколько разрешит тело. И четыре было не то что «много», а почти ничего, да и считали детей в основном по мальчикам. Девочки приравнивались к «бесполезным созданиям». Если женщина рожала третью девочку, то муж мог её за это ударить, и общество даже не осудило бы за такое. На Террасоре род продлял мужчина, на Цварге же считалось, что жизнь даёт в первую очередь женщина. Я покачала головой, в который раз мысленно поражаясь, насколько разные это планеты. Неудивительно, что Террасора так и не вошла в состав Федерации Объединённых Миров.
Почти сразу на смену мыслям о далёкой родине пришли иные — о, собственно, детях. В груди заныло. Конечно же, мне их хотелось… вот только от одного мужчины, о котором я боялась даже думать.
— Мам. — Я собралась с духом и уточнила: — А что, если я не хочу детей?
В конце концов, как бы меня ни любила Лана, для Яранеля она была родной матерью, а он для неё — единственным сыном. Очевидно,
