Академия для наследников - Анастасия Ольховикова
– И с какого возраста ты испытываешь на себе приступы частичной потери сознания с замещением призрачными сущностями?
– Несколько лет, – осторожно ответила я, шестым чувством ощущая, что с каждым новым словом рою себе все более глубокую могилу. Но лгать мне не позволяла совесть и тщательно продуманное воспитание родителей, а молчать я и сама не хотела: стору Хонгрему я могла довериться беспрекословно. Ну а стор Эвангелион…что ж, на его порядочность я буду просто надеяться. – Пока не могла контролировать приступы, приходилось тяжело, но со временем меня научили с этим жить.
– В школе при Академии? – уточнил декан факультета Жизни, но я замотала головой:
– Нет. В школе я осваивала в основном целительство. Я же маг Жизни.
– Ты обучалась дома? – казалось, этот факт поразил главу нашего отделения Академии.
– Да, – тихо подтвердила я чужую догадку.
Декан умолк, зато активизировался некромант. И первый же его вопрос поверг меня в необъяснимый трепет.
– Кем были ваши родители, суола Морин?
У меня перехватило дыхание. Пришлось даже сглотнуть, чтобы увлажнить внезапно ставшее сухим горло, и испуганно воззриться на стора Эвангелиона. Да нет…не мог он знать о том, что случилось с моей семьей! Не мог, потому что никому здесь это не было известно, даже ректору. Единственным человеком, посвященным в тайну моего рождения, была и остается стори Анкийон – заведующая школой для девочек при Академии Магии. Именно ей была назначена личная встреча с императором Арманом, тогда уже овдовевшим и больше всего на свете мечтавшим, чтобы о судьбе его дочери никто не догадался. О, папа, как, должно быть, больно тебе было отпускать меня в незнакомый мир, особенно после того, что случилось с мамой и братом! И правильно ли я поступила, оставив тебя в одиночестве? Кто знает, быть может, случись у нас совместная жизнь до моего совершеннолетия, будущее сложилось бы совершенно иным образом. Но нет… ты вызвал к себе стори Айкийон, и вскоре после этого, сопровождаемая заботливой женщиной, я покинула пределы родового замка Биорийских. Именно она и придумала имя Морин, означавшее «найденная». Так я и стала найденной для нее принцессой… нет! Никто больше не может и не должен знать обо мне правду!
Мрачная решимость придала уверенности, и я тихо, но так, чтобы не осталось никаких сомнений в моих словах, ответила:
– Я бы не хотела об этом говорить.
С минуту некромант пристально рассматривал меня, нахмурившись, и оттого темные брови вразлет казались особо зловещими, а уж блестевшие из–под них ярко–синие глаза заставляли сердце сжаться от страха и нехорошего предчувствия. Но нет, информацию, которую он пытался выведать, я открыть не могла. В конце концов, на кону могла стоять моя жизнь…а я не настолько доверяла преподавателям, чтобы позволить кому–то о ней беспокоиться.
Мрачное выражение лица прояснилось, а сам стор Эвангелион моргнул, и вместе с этим, казалось, схлынуло державшее его напряжение. Он неловко улыбнулся, чем поверг меня в изумление, и уже спокойно произнес:
– Нет, Морин, тайна вашего рождения меня не интересует. Вы же знаете, Академия Магии не признает сословий и должностей, и все студенты поступают сюда на абсолютно одинаковых правах. Интересуясь вашими предками, я имел в виду несколько другое обстоятельство.
– Я вас не понимаю, – я развела руками в искреннем непонимании.
– Позвольте мне задать несколько наводящих вопросов, и, возможно, ситуация с вашим даром станет более ясной, – предложил мужчина в черном.
Я с сомнением взглянула на него, но чуть склоненная вперед голова словно побуждала согласиться со словами некроманта, и я неуверенно кивнула в ответ. В любом случае, никто не заставит говорить о том, что мне говорить не стоит.
– Судя по тому, что вы сказали о домашнем обучении, ваша семья была не из простого крестьянства, – уверенно заявил некромант, не требуя, впрочем, подтверждения. – Позволить себе развивать магический дар ребенка до школы могли зажиточные торговцы или, что более вероятно, судя по вашему поведению и воспитанию, дворяне. Скажите, пожалуйста, Морин, братья или сестры у вас имелись?
К чему он задавал подобные вопросы? Я с непониманием уставилась на стора Эвангелиона, но он на удивление мягким голосом продолжил:
– Не волнуйтесь. Это просто прояснит ситуацию для нас, вот и все. Если какой–то вопрос для вас неприятен, просто скажите об этом.
– Братьев не было. Сестер тоже, – коротко отозвалась я. И не солгала ведь – младший просто не успел родиться…
– Следующий вопрос может показаться вам бестактным, но я все же хотел бы, чтобы вы на него ответили. Морин, живы ли ваши родители?
– Я…не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что у меня проблемы с состоянием транса, – покачала я головой. – Вы говорите загадками – и этим пугаете меня.
– Простите, Морин, – некромант говорил искренне, и я в который раз поймала себя на мысли, что его образ никак не вяжется с общепринятым мнением о магах его направления.
– Морин, девочка, не стоит нас бояться, – стор Хонгрем поднялся с места и обошел свой рабочий стол, присаживаясь на соседнем кресле. – И стор Эвангелион, поверь, сейчас задает вполне определенные вопросы. Дело в том, что…транс не характерен для магов Жизни, понимаешь? – и он посмотрел на меня с таким участием, что я сглотнула.
– Как это – не характерен? – тут уж я испугалась не на шутку. Что вообще хотели сказать мне двое этих мужчин?!
– Морин, не стоит раньше времени переживать, – попытался успокоить меня некромант, также приближаясь и становясь вровень со столом декана. – Просто ответьте на вопросы. Если желаете, я могу поклясться вам на крови, что информация за пределы этого кабинета не выйдет. Стор Хонгрем, уверен, сделает то же самое.
– Безусловно, – тепло улыбнулся мужчина с посеребренными висками.
Я понимала в этот момент, что, сказав им правду, рискую навлечь на себя беду, но неожиданная новость о том, что я считала частью своей личности с самого рождения, надорвала что–то в душе. А вдруг это опасно? Вдруг…грозит мне чем–то нехорошим? Да и Сойнер советовал довериться некромантам. Может, стоит хоть
