Кошка Белого Графа - Кира Калинина
– Чем плохо утерять связь с незримыми мирами? – Свен погладил свою золотую вайнскую бородку, и она пропала, открыв гладкий подбородок, а волосы на голове бога потемнели. – Не будет у тебя чутья, не будет удачи. Мы не услышим твоих молитв, не пошлем знаков, озарений и провидческих снов, не подскажем, не поможем.
– А вы можете помочь? – спросила я.
– Можем и поможем, – уверил Свен. – Если дашь обет службу нам сослужить.
Комната в доме Старой Хель исчезла, кругом расстилалось что-то мутное, синевато-бледное – то ли туман, то ли снега. На Свене были посконные штаны и рубаха, подвязанная вервием, на Свяне – простое платье из некрашеного льна.
– Какую службу?
– Поймешь в свое время, – богиня мелодично рассмеялась, отбросив за спину черную косу. – Так ведь уговор с богами заключают. Не знала?
Знала. Это во всех сказках говорится: надо наперед по- обещать, что исполнишь любой приказ, всего один, но что за приказ, не узнаешь, покуда час не пробьет.
– То-то же, – усмехнулся Свен и посерьезнел: – Так даешь обет?
– Даю, – сказала я.
– Тогда скрепим уговор печатью.
Он очутился рядом и, взяв в руки мое лицо, коснулся губами лба, а потом то же самое сделала Свяна.
– Тело твое мы вернуть не можем, – сказала она.
– Не в нашей это власти, – уточнил Свен.
– Двуликие принадлежат Двуликому.
– Но не проси его. Не ответит.
Верно: у Двуликого нет храмов. Бог, давший начало всему сущему, смотрит на мир, но не вмешивается. Так нас учили.
– Как это нет храмов? – притворно нахмурилась Свяна, и лен на ней превратился в вишневый бархат, коса рассыпалась, длинные густые пряди собрались в модную прическу. – А Храм Всех Богов? В Альготе!
– Там в Ночь Всех Богов, – торжественно произнес Свен, одетый теперь в парадный сюртук, – Двуликий нисходит в мир, чтобы отворить дверь между старым годом и новым, между явью и неявью, между былью и небылью, между жизнью и смертью…
– Входит с одним ликом, выходит с другим.
– В самую долгую ночь все заслоны и преграды падают.
– Так же падет заклятие, что лежит на тебе.
– Но помни! Если не поспеешь к сроку…
– Если не будешь ночью в храме…
– Если не вступишь в Лабиринт Судеб…
– Ходить тебе в зверином обличье до конца дней!
Утром я выбралась из перин и увидела, что из комнаты есть выход. Значит, можно отправиться на разведку. Самое время – пока остальные еще спят.
Откуда я знаю, что настало утро, когда нет окон? Кошкой я всегда это чую.
Туннель оказался тесным, как барсучий лаз. Вероятно, он предназначался для кошек, несущих службу в комнате снов. Или для меня одной? Было жутковато. Так и чудилось, что перламутровые, мягко светящиеся стены вот-вот сожмутся и раздавят.
Потом я услышала звуки, ощутила запахи – и выбралась в сеть коридоров обычного человеческого размера. Эти коридоры не появлялись и не исчезали, а просто были. И двери в них – были. Вещественные, прочные, пусть и странной овальной формы.
Створки одной из дверей стояли открытыми. За ними в большой комнате, похожей на кабинет управляющего или королевского чиновника, раздавались взволнованные голоса, мужские и женские:
– Вы только подумайте, каков наглец!
– Да как у него бесстыдства хватило заявиться к нам и чего-то требовать!
– Мы же не впустим его, Доброчтимый?
– Ни в коем случае, – отозвался низкий властный голос. – Слуга Дакха не переступит порог нашего храма.
– Но, Доброчтимый, – возразил кто-то. – Если этот оборотень в самом деле опасный преступник, мы не можем покрывать его.
У меня лапы задрожали.
Бежать! Прятаться!
Но куда?..
Я юркнула за створку двери и не дыша прислушалась.
– С оборотнем мы решим сами, – объявил не менее твердый женский голос.
– А знаете, – вмешалась другая женщина, – вчера вечером ули Агнета нянчилась с новой кошкой. Черная такая.
– Вот и найдите эту кошку! Все свободны.
Собравшиеся в кабинете разом пришли в движение. Раздались вздохи, шелест одежд, зашуршали по полу подошвы мягких сапожек. Служители неторопливо расходились в разные стороны, обсуждая случившееся, а я сидела за дверью как в ловушке, не смея шелохнуться.
– Вы меня звали, Доброчтимые? – послышался тихий, смиренный голос.
Агнета! Должно быть, она пряталась в кабинете или, как тут водится, явилась из только что открывшегося проема.
– Ты знаешь волю божественной четы? – спросил мужчина.
– Знаю, Доброчтимые.
– Вот и выполняй. И не попадайся никому на глаза.
Агнета вышла в дверь, ступая тише мыши, но дыша так, будто только что обежала половину Свеянска.
Легкий шорох, почти беззвучное движение перламутровой створки…
– Чернушка, не убегай! Я выпущу тебя так, чтобы он не узнал.
В стене напротив сейчас же образовался ход.
– Идем… – Агнета запнулась и закончила: – Идемте, госпожа.
В нешироком туннеле, уводящем вглубь храма, кроме нас, никого не было, и ули говорила, не понижая голоса:
– Понимаете, я сновидица. Не такая сильная, как те, кто живет на острове, но во сне мне часто является Свяна, а иногда и Свен. Вчера они оба сказали, что надо ждать особого гостя. Я не думала, что это будешь ты… Вы. Будете. Я думала, вы просто кошка. А сегодня был еще один сон, и Свяна велела помочь вам убежать от секача. Он сидит в санях у главного входа, а вокруг храма понаставил меток, чтобы никто не выскочил незамеченным. Но я вас подземным ходом выпущу. Чужие о нем не знают. Госпожа Кошка…
Агнета помялась.
– Секач… он сказал, вы кого-то убили. Это ведь неправда?
Глава 4,
в которой кошка гуляет сама по себе
Я все-таки решилась взглянуть на него – издали, с крыши склада москательных товаров госпожи Торнеке.
Утро было серым. С неба сыпал частый снег; за белесой завесой люди и сани, съехавшиеся на очередную свадьбу, казались мутными пятнами. Но я сразу поняла, какие из саней принадлежат секачу.
Он как раз откинул меховую полость, которой укрывался, вылез наружу и молодцевато прошелся по утоптанному снегу перед
