Жисе Филип - Перевоплощение

   Мэри бросилась в комнату вслед за мужем, желая во что бы то ни стало предотвратить избиение. Но едва она оказалась в комнате, замерла рядом с мужем, пораженная увиденным.

   Как только родители скрылись в его комнате Дэниел пробрался ближе к двери и заглянул в комнату.

   - Мое тело, - в сознание проникла мысль. - Это мое тело.

   Дэниел-кот растерянно опустился на задние лапы и посмотрел на Дэниела-человека. Он чувствовал смятение в груди. За смятением в сознание скользнуло ощущение одиночества. Как будто все уехали в другой город, а его забыли или еще хуже - оставили.

   - Что за хрень? - подумал Дэниел. - Дэниел я или нет? Если я Дэниел, то кто это стоит на четвереньках возле моей кровати? Как по мне, вот он и есть самый настоящий Дэниел Макмилан. Тело-то у него Дэниела. Тогда кто же я? Почему я осознаю себя Дэниелом, а не котом? Что за чертовщина?

   Дэниел смотрел на человека на четвереньках и чувствовал, как в голове хаос только разрастается, грозя поглотить все его маленькое существо без остатка. Дэниел тряхнул кошачьей головой, затем закрыл глаза и застыл каменной статуей.

   Открыть глаза его заставил голос Мэри. Женщина положила руку на грудь и сказала:

   - Дэни? С тобой все хорошо?

   Дэниел-человек затравленно посмотрел по сторонам, сжался в комок и... мяукнул, затем снова и снова. Мэри прикрыла ладонью рот от изумления. Глаза распахнулись, тело сотрясла дрожь. Никогда прежде не видела она сына таким. Ужас, граничащий с паникой, застыл в его глазах, глазах, взгляд которых был больше свойственен животному, а не человеку. В них была жизнь, но не было того, что свойственно всем людям, того, что делает людей разумными. В них не было осознанности. И взгляд Дэниела, и движения, и манера поведения, - все свидетельствовало о том, что им движут инстинкты, а не разумность.

   Мэри вскрикнула, когда поняла это. Вскрикнул, а вернее мысленно заорал, и Дэниел-кот, когда понял, что произошло на самом деле.

   - Это... это невероятно... этого не может... не может быть, - Дэниел затряс кошачьей головой, то ли желая избавиться от наваждения, то ли вытрясти человеческое сознание из кошачьего тела. Нет. Это было наваждение. Не больше. Не могло же на самом деле случиться то, что произошло. Не в XXI же столетии!

   - Это Тайги, - Дэниел раставил ноги и сверлил взглядом человека на четвереньках. Хвост его судорожно метался из стороны в сторону. - В голове у этого парня сидит Тайги, а я, Дэниел, сижу в голове у Тайги, в голове тупого и никчемного кота. О, нет! Как такое возможно?

   Ноги отказались держать маленькое кошачье тельце. Перед глазами у Дэниела потемнело. Он завалился на бок и потерял сознание.

В теле животного

   Без сознания Дэниел пробыл не долго. Открыв глаза, он устремил опустошенный взгляд на Тайги. Тот все также стоял на четвереньках, жался к кровати и время от времени издавал тихое мяуканье.

   - Да ты что не видишь, что он издевается? - пришел в себя Эван Макмилан. - Дразнит, змеенышь! - с этими словами Эван подскочил к Дэниелу, схватил его за шиворот и повалил на кровать. Замахнувшись, Эван нанес удар ладонью по лицу Тайги-человека. Тот взвизгнул, вскочил на четвереньки, выгнул спину и зашипел. Глаза Тайги бешенно вращались, тело тряслось, словно от холода, пальцы рук судорожно сжимались и разжимались, комкая одеяло.

   - Ах, ты ж, негодник. Немедленно прекрати! - Эван схватил сына одной рукой за шею, вторую занес для удара, но ударить не успел, Мэри подскочила к мужу и повисла на занесенной для удара руке.

   - Пошла прочь! - Эван отпустил на какой-то миг шею сына, вцепился в Мэри и оттолкнул ее.

   - Прошу тебя! Не бей его! - Мэри снова повисла на руке мужа. Лицо женщины было мокрым от слез. Ее тело сотрясало дрожь не менее сильная, чем и тело того, кто находился в теле ее сына. Но Эван снова оттолкнул ее. На этот раз сильнее. Мэри упала на пол, но быстро поднялась на ноги, чтобы не дать мужу ударить Дэниела. На какой-то миг она замерла, пораженная действиями сына. Тот зашипел, махнул рукой точь в точь как кот, когда ударил ее лапой, затем соскочил с кровати и бросился на четвереньках бежать из комнаты. Убежать далеко он не смог, Эван перехватил его на полпути к двери, бросил на спину и ударил по лицу ладонью.

   - Не смей! - кричал Эван Макмилан, избивая сына. - Хватит издеваться! Или, ей богу, всю душу из тебя выбью!

   Дэниел безразлично взирал на то, что происходило. Странная апатия охватила его разум и тело. На какой-то миг ему стало жалко этого трясущегося от страха юношу, лежащего на полу и пытавшегося защититься от ударов Эвана Макмилана. Но когда Дэниел подумал, что теперь в этом теле живет Тайги, то испытал даже легкое удовлетворение от процесса избиения. Так или иначе, теперь это не его тело, а значит и не его заботы, связанные с ним. Он снова почувствовал отвращение к этому жалкому животному. Не смотря на то, что у этого животного было человеческое тело, оно продолжало оставаться животным - тупым, примитивным и беспомощным перед человеком.

   Но если кому-то и было дело до избиваемого юноши, так это Мэри Макмилан. В который раз она подскочила к мужу и схватила его за руку и в который раз оказалась отброшенной в сторону. Тем не менее ее упорству и силе материнской любви можно было позавидовать, она снова и снова бросалась к мужу, пока в конце концов не заставила того отвлечься от сына. Эван вскочил на ноги и собрался было обратить гнев на жену, когда взгляд его задержался на мокром пятне, возникшем, словно по волшебству, под сыном. Какое-то время он взирал на него с высоты, пытаясь понять, что это такое. Не кровь же. Не так уж и сильно он лупил Дэниела. Догадка яркой кометой ворвалась в его сознание. Вместе с ней на губах появилась ухмылка.

   - Да никак обосцался, - Эван рассмеялся и схватил сына за ногу. Взгляд, брошенный на его мокрые трусы, подтвердил предположение. - Это ж надо такое. Взял и обосцался.

   Смеясь Эван Макмилан направился прочь из комнаты сына. На пороге он остановился, обернулся и посмотрел на жену:

   - Я даю ему пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, убрать за собой и быть готовым ехать с нами в Эдинбург.

   Мэри стояла посреди комнаты и гладила сына по голове. Тот жался к ее ногам, хлопал глазами и ошарашенно поглядывал на Эвана Макмилана.

   - Да неужели ты не понимаешь! - взмолилась Мэри Макмилан. - Он же болен! Наш сын болен. Его надо к врачу вести, а не на день рождения ехать.