Академия безмолвия (СИ) - Летова Ефимия

«Ну, а что. Все справедливо»

«Заткнись. Можно подумать, мне есть, куда идти»

«Тебе нет, куда идти. Но, возможно, тебе будет, куда бежать»

«Мне не нравится этот седой, - неожиданно высказался внутренний голос. - Не то, что бы не нравится, но...что-то тут не так, ты не находишь?»

Я посмотрела на высокую молчаливую фигуру, стоящую чуть в отдалении. Ректор явно не казался особо заинтересованным в том, что говорил мистер Алахетин, как и в своих учениках. Его нечеткое лицо ничего не выражало, кроме легкой усталости. Но чем дальше, тем больше оно смущало меня, что-то царапалось в памяти, настойчиво и тревожно... Где же я могла его видеть?.. В какой-то момент постепенно поднимающееся солнце попало в глаза и ослепило меня, и вместо мужской фигуры показался только сияющий силуэт, и я почувствовала липкий, приторно-гнилый на вкус ужас.

- Лрс! - шепнула я почти что с закрытым ртом. Приятель покосился на меня, и, стараясь не слишком шевелить губами, буркнул:

- Что?

- Это он.

- Кто?

- Рктр... Тот члвк, которого мы.. ктрого я вдла на клдбще!

Глава 14.

Ох, разговор явно придется отложить. Совершенно точно - мы с Габриэлем видели его, именно его, ректора и Г лавный голос Академии безмолвия Франца Лаэна во главе маленькой похоронной процессии на кладбище города Ринуты, впритык примыкающем к нашему маленьком хуторскому... Почему этот не последний в нашем мире человек выбрал для похорон глухую ночь и сопровождение исключительно рабочих? И кстати, чьих похорон?

«Надеюсь, не нерадивого студента»

«Не смешно. К тому же, было лето»

«Это был должник...»

Пока в моей голове бесновались всполошенные мысли, Второй голос Академии завершил свою речь советом в случае каких-либо проблем в целом обращаться непосредственно у нему, а в случае проблем со здоровьем - в целительское крыло, располагавшееся в дальнем северном отсеке территории Академии.

«Ага, ага, чтобы, значит, сломать ногу и подольше ползти»

После этого уважаемый сэр Алахетин отступил, уступая место профессору Сейкен.

Женщина откинула капюшон с лица, бледного, как у упыря, с бесцветными губами и щеками, и при этом ровными, правильными чертами, как у нераскрашенной глиняной куклы. Пышные каштановые пряди еще больше подчеркивали ее бледность. Трудно было определить ее возраст - тридцать? сорок? пятьдесят? Все может быть.

- Приветствую вас, адепты, - голос ее, такой же одноцветный, как и лицо, одновременно и раздражал, и завораживал. - Я глава факультета жизни Адриана Сейкен.

«Ну надо же, факультет жизни, а выглядит так, словно ее только что из могилы выкопали»

«Погоди, какой еще факультет жизни?»

«Ты меня спрашиваешь?»

- Помимо тех сфер, что всегда изучали маги - целительство, защита, владение стихиями, трансформация и телекинез, наша Академия исконно занималась главным. Что есть главное, адепты?

Адепты дружно затрепетали, наконец, один из юношей - кажется, тот, с кем мы вместе искали центральную площадь, - высказался:

- Жизнь?

- Жизнь, - кивнула профессор Снейкен. - Жизнь и смерть.

«Надеюсь, это не то, что я думаю?», - мне не с кем было поделиться, кроме как с внутренним голосом.

«Надеюсь, ты вообще хоть иногда думаешь», - нервно огрызнулся тот.

- Мы будем заниматься некромантией? - кажется, этот вопрос задала девушка.

- Мы будем заниматься многим, - все так же одноцветно проговорила профессор Сейкен. -Главой факультета смерти является профессор Джордас Элфант, к сожалению, он немного опаздывает. Я думаю, он представит вам свою точку зрения, однако, на мой взгляд, жизнь наиболее удивительная и, как это ни парадоксально, наименее изученная форма существования материи.

- Вы можете возвращать жизнь? - новый голос, на сей раз непонятно, мужской или женский.

- К этому вопросу мы непременно вернемся, - леди усмехается бесцветными губами.

Вдруг она просовывает тонкую руку под складки тяжелого плотного плаща и извлекает на свет черную птицу размером чуть больше ее ладони. Ворон? Вороненок.

Птица чуть взмахнула крыльями, словно пытаясь удержать равновесие, и осталась сидеть на ладони женщины.

- Саму по себе жизнь вернуть не трудно, - женщина поглаживает птицу по черной, блестящей спинке. - Весь вопрос в том, что это будет за жизнь? И чья?

Каким-то молниеносным выверенным жестом профессор Сейкен ухватила птицу за голову и свернула ей шею. Мне показалось, что в моментально наступившей тишине я услышала тихий и мерзкий хруст ломаемых косточек, хотя этого, конечно, быть не могло. Профессор подбросила на ладони черное безвольное тельце.

- Лишить жизни кого бы то ни было - проще простого. А вернуть? Излечить? Чем меньше тело, чем примитивней рассудок и, если хотите, душа, чем меньше времени прошло с момента смерти - тем легче и быстрее вернуть беглянку.

Леди Сейкен подняла птицу за одного крыло, словно демонстрируя беспомощную вялость несчастного существа. Сложила ладони «лодочкой», поднося убиенную ко рту («неужто воскрешающий поцелуй?!» - внутренний голос, как всегда, скрывает свое беспокойство за сарказмом), прикрыла глаза, что-то беззвучно шевеля губами и словно легонько дуя на черные перышки.

Мне вдруг стало холодно, будто по коже пробежались крошечные ледяные лапки неведомого существа. Холодно и бесконечно тоскливо. Против воли я представила огонь

- наиболее родственную, если верить Гриэле, мне стихию. Мороз стал отступать, неохотно, словно отгоняемый угрожающим видом ружья голодный угрюмый волк. Я опустила горящее внутренним жаром лицо и увидела легкие прозрачные всполохи пламени на руках, вокруг запястий, между пальцев, словно я комкала прозрачную огненной раскраски ткань.

Между тем профессор факультета жизни подняла лицо, кожа на лице натянулась и несколько мгновений леди напоминала прекрасно сохранившуюся мумию. Я моргнула, пытаясь усмирить внутренний и внешний огонь, как наваждение спало. Леди Сейкен стояла перед нами, совершенно спокойная, невыразимо холодная промозглая печаль более не сотрясала мое тело, а пламя не рвалось наружу, но какое-то неприятное, леденящее чувство осталось.

Все словно выдохнули, вернулись несущественные, но все же звуки - я не могла описать ни один из них, но я снова почувствовала себя на открытой солнечной площади среди людей, а не погребенной заживо в глубоком узком колодце.

Профессор равнодушно махнула рукой - и черная птица вспорхнула в воздух, пролетела над нашими остолбенелыми головами. Откуда-то издалека раздалось пронзительное сердитое карканье.

Только сейчас я заметила, что ни ректора, ни мистера Алахетина нет на площади, я затруднялась сказать, когда и куда они ушли. Поймала взгляд Ларса, откровенно ошарашенного. Сложно сказать, что выражал для него мой взгляд.

- Ааа... - открыл было рот один из адептов.

- Нет, с людьми так нельзя. Точнее, с людьми нельзя так. Теперь я хотела бы подвести итоги, - проговорила леди Сейкен. - Сейчас вы пройдете в главное здание вот в ту сторону, - она небрежно махнула рукой. - Каждый из вас получит персональные материалы для занятий, на первых порах вам ничего не понадобиться, кроме бумаги, чернил и перьев, расписание и именной жетон. То, что вы заходите туда, означает, что вы безусловно принимаете правила Академии, а именно, - ее голос усилился и теперь хлестал нас, как хлыст:

Вы сохраняете полнейшее молчание в стенах Академии на протяжении всего срока обучения в Академии, за исключением одного часа после заката.

Вы никогда и никому не рассказываете о происходящем в стенах Академии.

Вы не покидаете стен Академии за исключением тех случаев, когда кто-либо из Голосов Академии выдаст вам специальный пропуск.

Вы не совершаете самовольных убийств и воскрешений.

За нарушение любого из этих правил или за попытку нарушения, даже если она будет неудачной, вы будете отчислены.

Леди обвела взглядом притихших юношей и девушек.