Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга 1
— Хотите, чтобы я занялась протоколами, пока доставят наш ужин? — демонстрируя готовность к сотрудничеству, спросила я вернувшегося в кабинет мужчину.
— Если вас не затруднит, — ответил он так, будто я могла отказаться. — Но делать копии протоколов не нужно. Можно переписать только сводный отчет инспектора, в нем учтено основное.
Я села за стол и открыла поданную мне милордом Райхоном папку.
— Это все? — уточнила удивленно, пробежав глазами отчет, согласно которому вчерашняя операция в Огненном Черепе не принесла никаких результатов: никто там не знал Германа Складовика, не мог даже предположить, под каким именем тот выступал на ринге, и, конечно же, и не заикнулся о его последнем бое со Стальным Волком. Однако сам Волк в записях фигурировал, как и Дикая Кошка. Их видели в клубе, а затем оба исчезли непонятным образом.
— Вчера было еще что-то? — подозрительно поглядел на меня Оливер.
— Нет, но вчера вы и не рассказали мне всего, — нашлась я и снова уткнулась в отчет.
После того, как всех задержанных для опроса отпустили, в углу зала обнаружились “бесхозные вещи”: женский плащ на меховой подстежке (судя по качеству работы, довольно дорогой), мужское пальто (не новое, в нескольких местах подшитое) и теплая куртка, пол владельца которой полиция определить затруднилась. В моем мире это называется “унисекс”, чтоб они знали! В этом — одежда для практических занятий на полигоне. А куртка моя, надо будет забрать.
Что до остальных вещей, то, по мнению инспектора, найти владелицу плаща, ввиду отсутствия на том каких-либо меток, будет затруднительно, но полицейский планировал выделить несколько человек, дабы опросить женскую половину студенческой общины с целью опознания данной детали гардероба. С мужским пальто было, как казалось мистеру Крейгу, проще: на подкладке обнаружилась затертая метка с инициалами “М.С.”, и в ближайшие дни полиция обещалась составить списки всех студентов и сотрудников академии, кому эти инициалы подходили бы. Что ж, пусть попробуют. Я сама не сразу догадалась, что пальтишко для похода в клуб Саймон брал старенькое, висевшее в чулане со времен учебы, а имя у него сейчас новое. Вульф, а не Милс. Взял фамилию отца после совершеннолетия? Возможно. Главное, что, исходя из того, как он фигурировал в учебных планах, поменял он паспортные данные официально и не вчера, так что вряд ли кто-то вспомнит о том, что он имеет какое-то отношение к “М.С.”…
А в кармане куртки нашли носовой платок и яблоко.
Откуда у меня яблоко?
— Куртка моя, — сказала я ректору, взявшись за перо.
— Я догадался. А о хозяевах плаща и пальто вы по-прежнему ничего не знаете?
По тому, как он спросил, я поняла, что и в новой, изменившейся реальности, вчера мы поссорились на этой почве.
— Знаю. Стальной Волк и Дикая Кошка. С Кошкой я дралась до вашего появления. Кто они в повседневной жизни — понятия не имею. И сомневаюсь, что установление их личностей поможет расследованию.
— Они сбежали, — заметил, впрочем, уже без резкого осуждения, Оливер.
— У них могли быть причины. Кошка, судя по плащику, — девица из состоятельной семьи. Вероятно, опасалась разоблачения и скандала с родителями, у которых, наверняка, свой взгляд на то, как благовоспитанные девушки должны проводить досуг. Волк мог спасать даму.
На самом деле дама спасла его. Но я ведь ничего об этом не знаю, да?
— Вы бы тоже не хотели, чтобы ваши родители узнали о том, как вы проводите свободное время? — деликатно ушел от острой темы Оливер.
— Я почти три года проучилась на факультете боевой магии, и мои родители понимают, что там я не кружева плела. Думаю, они спокойно отнеслись бы к моим увлечениям.
Над ответом я не задумывалась — выдала его так быстро и уверено, словно говорила о своих родителях. Папа точно не возражал бы…
— Я вас чем-то обидел? — насторожился ректор, заметив, как я нахмурилась.
— Нет, просто… слово неразборчиво написано…
Чтобы не думать о грустном, я сосредоточилась на отчете, который со вчерашнего вечера значительно изменился, но все же должен был быть увековечен моей рукой.
Закончив, отложила перо и посмотрела на сидящего напротив мужчину.
— Вы никогда не задумывались о том, что однажды можете не вспомнить, откуда у вас мои записи?
— Задумывался. Но ненадолго. Давайте надеяться, что мы разберемся со всем этим до того, как изменения станут необратимы.
— Вы верите, что можно все вернуть? И всех?
— Да, — он покосился на дверь, которую никто не спешил открывать, чтобы внести наш долгожданный ужин, вздохнул негромко и, поднявшись с кресла, прошел к шкафу. Вернувшись, положил на стол толстую книгу. — Вот, нашел через столичных знакомых. Довольно редкое издание. Тут описывается интересующий нас обряд. Точнее, не сам обряд, а его действие и последствия…
— Хотите, чтобы я прочла?
— Нет, конечно. Тут много и путано. Я мог бы объяснить вкратце, если вам интересно.
— Вы сомневаетесь в этом? — спросила я с недоумением. Оливер вел себя как-то странно, но я не могла понять, в чем заключается эта странность.
— Простите, — пробормотал он. — Естественно, интересно… Первый достоверно известный случай — помните, я рассказывал, как маги людей вернули своего предводителя, погибшего в бою? Тут говорится, что для этого понадобились силы четырнадцать магов. Необычное число для такого рода ритуалов, но, если подумать, четырнадцать — это два раза по семь, а семь — это число основы…
— Что случилось с теми магами? — перебила я. — Тоже пропали?
— Книга старая, а описанная в ней история взята из еще более древних источников, грешащих витиеватым слогом и невнятными формулировками, так что трудно сказать. Но кто-то ведь рассказал об этом? Значит, если маги и исчезли, то не все. Автор истории говорит о стыке реальностей. О том, что его память странным образом вместила события, имевшие место в двух разных вероятностных потоках, и это едва не свело его с ума. Или, как он пишет, возможно, свело, поскольку мир со дня ритуала уже не был для него прежним…
А, вот оно что. Проняли-таки мои слова. И что же он? Жалеет? Чувствует себя виноватым?
— Упоминается еще один случай, — продолжал мужчина, — весьма интересный. Солдат, бывший рядом с вождем, когда того убили, но не принимавший участия в ритуале, долгое время хранил память о стертой реальности. Смерть предводителя произвела на него такое сильное впечатление, что, даже увидев его живым, он не мог забыть случившегося. Со временем память о прежней реальности утихла в нем, но проявлялась во снах до конца его жизни.
