Мертвый сезон в раю - Татьяна Владимировна Солодкова
Элинор же, неправильно поняв его реакцию, тут же отдернула руку, будто обжегшись.
— Так, значит, — пробормотала голосом, теперь напрочь лишенным эмоций, и попятилась, явно намереваясь развернуться и немедленно уйти.
И может быть, правильнее было бы оставить все как есть. Пусть считает его обидчивым придурком и уезжает, думая, что ему плевать…
Но плевать Грегори не было настолько, что он все-таки не сдержался. Шагнул к ней, уже намереваясь заключить в объятия... и вдруг резко остановился, вспомнив про ее охрану. Все-таки это не просто его Сардинес, это леди Элинор Викандер, репутация которой и так уже достаточно скомпрометирована.
И, должно быть, он достаточно красноречиво бросил взгляд в сторону выхода, потому что Эль, заметив это, выдохнула с облегчением и сама стремительно шагнула навстречу.
— А?.. — попытался-таки проявить благородство Грег, но она только мотнула головой, прижимаясь к нему всем телом.
— Да наплевать на них.
Ну, если уж ей самой наплевать...
И он обнял ее крепче, только теперь окончательно осознав, как успел соскучиться за эти несколько дней.
— Я думала, ты не станешь со мной даже разговаривать, — тихо призналась Эль куда-то ему в шею.
Грегори хмыкнул.
— С чего бы? Ты ни в чем не виновата. Это я должен извиниться, что оттолкнул тебя там, в пещере. Просто...
— Накрыло, — Элинор понимающе закончила за него сама.
О да, «накрыло» — то самое слово.
— Вроде того, — признал Грег, прижавшись щекой к ее волосам. Они пахли иначе: больше не тем дешевым моющим средством, которое имелось в каждой ванной комнате общежития, а чем-то изысканным, свежим и, кажется, фруктовым.
— Так что с губой? — Элинор все-таки подняла к нему лицо, и пришлось немного ослабить объятия и отстраниться.
— Напоролся на дверь, — соврал Грегори не то чтобы мастерски.
Эль поняла, воинственно прищурилась.
— Папа?
Догадливая, он и не сомневался.
— Это ерунда, и я заслужил.
Теперь прищур синих глаз стал еще и мстительным.
— Да неужели? Мое мнение, значит, не учитывается?
— Не в этом вопросе, — отрезал Грег, вновь притягивая ее к себе ближе.
Эль фыркнула, без слов оспаривая подобное утверждение, но вырываться не стала, наоборот обвила его шею руками и прижалась щекой к плечу.
***
А потом они оба усиленно делали вид, что не происходит ничего выдающегося: она собирала вещи в свою дорожную сумку, а он устроился на краю ее кровати, подставив согнутую в локте руку под голову, и рассказывал, как навещал утром Ферда. Досталось сыскарю неслабо, но письменная благодарность за службу от самого лорда Брэнигана значительно скрасила его страдания.
Элинор это уже знала: и про состояние здоровья Ферда — от лорда Поллоу, и про письмо дядюшки, адресованное своему подчиненному, пострадавшему при исполнении, — от отца. Но ей просто нравилось слушать Тэйта.
Он никогда не был особо разговорчивым (внезапно нахамить или вовремя сказать какую-нибудь колкость — не в счет), а сейчас разливался соловьем — потому что тоже нервничал. И это было и одновременно приятно, и нервировало еще больше. Однако остановить его не возникало даже мысли.
Вещи... не складывались. Ее поход по лавкам по приезде не прошел даром: в шкафу оказалось втрое больше одежды и обуви, чем она изначально привезла с собой. Бежать покупать еще и новую сумку или чемодан не хотелось категорически, а в старую ничего не влезало. Поэтому в итоге Элинор выволокла обратно все, что уже успела сложить, и начала сначала, теперь отсортировывая вещи по типу брать или оставить.
— Ты меня слушаешь вообще? — заметив, что она задумалась, тут же возмутился Грег.
— Как жреца в храме, — съязвила Эль, не забыв весело сгримасничать.
Они же делают вид, что все хорошо, не так ли?
Но хорошо не было. А в груди неприятно кололо при одной мысли, что это их последняя встреча.
Вчера, когда Элинор узнала, что отец собирается поговорить с Тэйтом, она подумала… Да что угодно подумала: что лорд Викандер хочет поблагодарить Грега за ее, Эль, спасание (ведь он же ее спас, спас!), что предложит ему вернуться в столицу и пообещает найти ему какое-то дело там. Отец же всегда хорошо разбирался в людях, он должен был понять, что Грегори не только заслуживает большего, но и способен на большее, чем делает сейчас…
А выходит, лорд Викандер хотел встретиться с Тэйтом, чтобы набить ему лицо.
Это не укладывалось в голове и вызывало внутренний протест. Тем не менее расспрашивать Элинор не стала: отец не обмолвился и полусловом, Грег заявил, что ударили его заслуженно, — конец истории.
Истории, в которой Тэйт никогда не узнает, что, собираясь сюда за вещами, она надеялась, что их встреча не станет прощанием. Что даже если отец ничего не предложит, Грег сам пообещает приехать к ней или вообще прямо сейчас соберет чемодан и объявит, что они уезжают вместе.
Наивная Эль, все еще верящая в сказки…
Нет, она не думала, что ему все равно. Видела, что ему тоже больно и он волнуется, но… Но Тэйт явно не собирался никуда ехать. А Элинор не собиралась навязываться.
Эль ведь сама воспринимала их отношения не больше, чем курортный роман. Так к чему эта драма, не так ли?
Тем не менее было больно.
А когда она объявила, что закончила, он, ни словом не возразив, пошел ее провожать.
Коридор кончился до ужаса быстро. Казалось, удар сердца — и вот они уже у входной двери.
— Дальше не провожай, — попросила Эль, остановившись и протянув руку, показывая, что он уже может отдать ей сумку.
Багаж, по-хорошему, стоило вручить сразу охране — пусть несут, должна же быть от них какая-то польза, кроме подглядывания? — но Элинор почему-то ужасно не хотела прощаться с Тэйтом при них. Все-таки следить за кем-то при помощи магического зрения — это одно, а смотреть на чужие чувства своими глазами — совсем другое. Личное должно оставаться личным хотя бы так.
Грегори не спорил. Вытянул длинный ремень сумки и сам перекинул его ей через плечо, поправил на груди, как маленькой и не способной сделать это самостоятельно. А потом просто опустил руки и остался стоять напротив.
Мгновение, еще…
Больше всего на свете ей хотелось его поцеловать. Но он не делал попыток приблизиться, и Эль не стала. Может, из-за травмированной губы? Или не хочет уже, а она полезет? Или…
Элинор не
