Страсть огня - Екатерина Воронцова
Свежий ветер, залетавший в окошки и гулявший по каюте, заставил девушку поёжиться. Маленькое тело покрылось мурашками и Алия, повернувшись к мужчине спиной, как обычно, свернулась клубочком. Хаук замер, не веря своим глазам. Шрамы. Он резко сел на кровати. Не мигая, долго смотрел на нежную спину девушки.
— Если бы он попался мне в руки сейчас, Лисичка, я придумал бы для него ужаснейшую из пыток и с наслаждением смотрел, как тварь, что сделала это с тобой, мучается, подыхая. — Хаук сжал зубы, его глаза зафосфорились, клыки вытянулись, стиснутые в кулак пальцы побелели. Сердце требовало крови. Сделав несколько глубоких вдохов, он постарался успокоиться. Поцеловав девушку, он укрыл её и встал с ложа. Умывшись и осматриваясь в поисках полотенца, Хаук увидел старенькое платье Алии. Та, которая должна одеваться, как королева, затмевая всех своей красотой, была одета немногим лучше талы*,думал он с горькой улыбкой. Судьба не справедлива. Он рад, что забрал девушку, Великий не даром, наверное, привёл его ящерран в этот год к южным берегам. С ним Алия не будет нуждаться.
Вахнут вышел на палубу. Солнце уже поднялось, разливая свой жизненный свет на весь, окружающий их, морской мир. Мужчина поднял лицо к небу, с наслаждением закрыв глаза и, впервые за много лет, счастливо улыбнулся.
*Тала-рабыня
Глава 8
" Всего лишь раз попробовав его, я безнадежно пристрастилась."
Джоди Пиколт. Хрупкая душа
— Можешь не подкрадываться, старый морх, я тебя слышу, — сказал, Хаук повернувшись к Олафу. — Ты топаешь, как отъевшийся после лета медведь.
— Господин, твоя непомерная гордыня не знает границ, я старше тебя только на пять зим. Так отчего же я сегодня вдруг превратился в старого морха? — отвечал рыжебородый, притворно обижаясь и раздуваясь.
— Я отлично знаю все границы, которые тебя интересуют, Верзила, — широко улыбнувшись, сказал Хаук, блеснув рядом крепких белых зубов.
— Аааа…Так, тааак…огненное солнце растопило северный лёд, как я погляжу, — заулыбался тоже помощник.
— Оставь льды Севера в покое, — отмахнулся командующий, — что у нас, Олаф? Когда мы будем в порту Шихайны?
— Сегодня, вахнут.
— Точнее.
— Ближе к полудню, — перешёл к делу помощник.
— Скажешь пусть приведут талов в пригодный для продажи вид. Отобрали уже тех, кто отправиться с нами в северные земли?
Олаф утвердительно кивнул.
— Лучшие дары нашему королю Визфоллу, привезём домой богатую добычу. Всё остальное продать, чтоб облегчить ход ящерранов, конечно, кроме одной трети положенной каждому воину. Нам надо быстрее добраться до Севера, — Хаук замолчал. Нахмурившись и тяжело вздохнув, добавил, — Сам знаешь, дружище, Дни Красных листьев (*осени) всё ближе, скоро будет слышно их дыхание и они коротки. А за ними придут снега и Длинная Ночь.
— Конечно, как забыть такое, мой вахнут? Не все из нас доживут до первых цветов, — помощник опустил большую голову.
— Вперёд Верзила, много работы сегодня и не делай такую кислую физиономию, как-будто ты девица, которую никто не позвал танцевать в праздник Костров, — сказал Хаук, по-дружески хлопнув того по плечу.
— Придёт Длинная Ночь, Хаук, и мы спляшем! — пробасил Олаф.
— Ещё как, дружище, ещё как.
Работы действительно было невпроворот. Каждый воин был занят своим делом, распределял которые помощник командующего. Когда через несколько часов показались берега Шихайны, смотрящие на ящерранах вывесили белые щиты, указывающие, что намерения, с которыми военные корабли подходят к берегу, самые мирные.
* * *
Алия, проснувшись, почувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей, впервые за много лет. Она с удивлением заметила, что лежит на кровати господина. Но ведь она совсем не помнила, как он перенёс её сюда. Глянув на своё ложе из шкур, девушка вспомнила прошедшую ночь, как Хаук любил её, как целовал и ласкал, как нежно называл её имя, произнося его по-своему напевно, и лёгкий румянец залил её щёки. Алия поднялась и, потянувшись как кошечка, довольно улыбнулась. Глянув быстро в окошко, с удивлением заметила, что солнце поднялось уже высоко. Значит она сегодня проспала? Почему господин её не разбудил? Сам он, похоже, давно ушёл. Быстро заправив кровать и убравшись в каюте, Алия набрала немного воды в маленькую девевянную лоханьку и, взяв тряпицу, тщательно смыла с бёдер и ног кровь. Потом сняла со своего ложа смятое покрывало и застирав его, развесила на широком деревянном стуле. Девушка одела короткую нижнюю сорочку и, взяв платье, повертела его в руках: на рукаве оно прохудилось. Вздохнув, Алия взяла всё необходимое и уселась на своё ложе, чтоб заштопать его. Ей бы хотелось быть нарядной, одеваться в красивые платья, чтобы Хаук улыбался, когда смотрел на неё. Он очень редко улыбался, больше хмурился. Если бы у неё была ткань, то она сама сшила бы себе обновку. Но даже игла с нитками, которыми она штопала одежду, и та не была её. В доме отчима у Алии имелось мало личных вещей, а сейчас не было ничего, что принадлежало бы ей, она сама себе теперь не принадлежала. Одев платье поверх сорочки, Алия вышла из каюты, чтоб выплеснуть за борт грязную воду. Она замерла, удивленно наблюдая, как ящерраны северян подходят к какому-то городу. Девушка оглядывалась по сторонам. На кораблях сегодня было необычное оживление: громкий говор воинов, тревожное перешёптывание талов, которые толпились на месте в ожидании своей участи. Но вот наконец-то их судно подошло к пристани. Торговый город шумел и кипел своеобразной жизнью. Воины стали сносить по трапу бочёнки, тюки, мешки, другие подгоняли рабов. Алия высматривала Хаука, но он, скорее всего, уже был на берегу. Девушке очень хотелось хоть ненадолго сойти на твёрдую землю, она никогда до этого не была в плаваньи и теперь почувствовала, как оно утомило её. Что будет если она тоже выйдет на пристань, хоть ненадолго?
Алия направилась было к трапу, но тут кто-то перегородил ей дорогу. Девушка удивлённо подняла глаза и увидела Олафа.
— Далеко собралась пташка? — рыжебородый стоял сложив на груди здоровенные, как кувалда, руки.
— Олаф, кажется, да? — спросила она. Тот кивнул. — Олаф можно мне сойти на пристань, хоть на немного.
— Зачем ещё? — нахмурился тот.
Алия недоумённо смотрела на него, разве не очевидно, что каждый нормальный человек хотел бы после стольких дней в бескрайнем море, побродить по берегу? Но, похоже, северянам не понять чувства простых людей. Для них море вторая родина.
— Ты упорхнуть, а мне господин голову снять? — скривился верзила.
— Куда же мне бежать? — удивилась вновь девушка.
— Некогда мне с тобой тут лясы точить, — буркнул северянин, — эй кто тут поблизости?!
В
