Леди и настойчивый поклонник (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна

   «Я никогда не стала бы вредить тебе! – с как будто искренним возмущением воскликнула в моей голове Тшилаба. - Ты моя правнучка, моя плоть и кровь, надежда всего нашего рода. Как же я могу причинить тебе хоть какой-то вред?»

   Ради своей цели ведьмы могут и обманывать, причем обманывать кого угодно. Уж мне ли, урожденной шувани, о том не знать?

   – Пна и в самом деле может отдать тебе и груз собственный грехов, Звездочка, – подтвердила мои самые мрачные и пугающие догадки тетушка. Однако голос ее при этом… Тетя Шанта говорила как-то странно, не как обычно.

   «А спроси-ка ты ее, Звездочка моя, - снова заговорила Тшилаба, откровенно потешаясь над внучкой. - Спроси, готова ли она сама принять мой щедрый подарок, пусть даже и с грехами?»

   На самом деле, вовсе не требовалось задавать этoт вопрос тетушке. Мне и так было очевидно, что бы она сделала , если бы вдруг ее умершая бабка обратилась к ней. Тетя Шанта бы согласилась безо всяких раздумий, наверняка рискнула бы всем, но приняла семейное наследство. Она боялась Тшилабу до дрожи, почти до обморока, однако никогда бы не отказалась от ее сил, слишком уж было велико наследство мертвой прабабки. Все это я читала в глазах тети Шанты.

   И что бы сейчас моя родственница мне ни говорила, правду от меня ей было не скрыть.

   – Как-то можно заставить Тшилабу уйти? - задала я напрямик мучающий меня вопрос.

   Данный мне некогда амулет пропал, словно бы и не было,и теперь прабабка всегда околачивалась рядом, являя свое присутствие подчас в самый неподходящий момент.

   Шанта вздохнула и развела руқами.

   – Как можно не пустить прабабку к правнучке? - задалась тетушка явно риторическим вопросом. – В вас одна кровь. Будь Тшилаба всего лишь злым духом, беспокойным призраком – я бы помогла тебе с легкостью, однако…

   Однако она мертвая шувани, которая полностью владеет собой и своим посмертием. Она не призрак – она все та же цыганская ведьма, разве что лишенная физической оболочки. Назвать ее неприкаянным духом не поворачивался язык.

   – Значит, она не уйдет, пока сама того не пожелает? - спросила я Шанту, желая получить ответ в первую очередь от самой прабабки.

   И Тшилаба не обманула ожиданий.

   «Все верно, Звездочка. Пока сама того не пожелаю. В моем распоряжении вся твоя жизнь. Однажды карты лягут так, моя драгоценная девочка, что ты попросишь силу, попросишь. Не для себя – для тех, кто дорог твоему сердцу. Нас всегда делают уязвимыми наши любимые».

   Я стиснула зубы, не в силах даже мысленно оспорить правдивость этих слов.

   В прошлый раз я приңяла помощь Тшилабы, чтобы спасти брата и Де Ла Серта. Не будь их рядом… что ж, я бы пожертвовала собcтвенной жизнью. Решимости бы хватило. Я никогда не была слабой, и по жилам моим текла сильная кровь – что доставшаяся oт цыган, что доставшаяся от Дарроу.

   — Не уйдет, - вторила прабабке шувани. – И сомневаюсь,что она хоть когда-то пожелает покинуть тебя, Звездочка. Тшилаба не из тех, кто легко отступается от намеченной цели. Упорней нее не было никого на этой земле.

   В итоге разговор с тетушкой закончился ничем. Оңа не смогла дать ни единого толкового совета, над чем без устали потешалась Тшилаба. Мертвая шувани пребывала в полном восторге от того, что никто так и не смoг превзойти ее, хотя с момента ее гибели минуло уже много лет.

   «И все-таки кое-кто может сравниться со мной в упорстве», – усмехнулась прабабка, когда я выскользнула из табора.

   И сказала она это не просто так – поодаль стоял Мануэль Де Ла Серта, что оказывается, терпеливо дожидался, пока я закончу все свои дела в таборе. Даже несмотря на крепких неулыбчивых цыганских парней, которых вокруг него собралось немало.

   Вот же неумный...

   – А ты не торопишься, красавица, – ухмыльнулся молодой человек, подходя поближе, правда, не делая при этом резких движений. Что ж, хотя бы немного – но опасается. Если не меня,так моих братьев-рома.

   Я вздернула подбородок, уперла руки в бока и принялась наступать с воинственным видом на слегка растерявшегося от такого напора молодого иберийца. Боится? Вот и пусть боится. Цыгане – это вам не домашние кошки, которых можно трепать по холке, едва только возникнет на то желание.

   – К тебе что ли торопиться должна? - недобро спросила я, глядя на этого возмутителя спокойствия исподлобья. Благо я была высока ростом и особенных усилий для того, чтобы смотреть прямо в глаза Де Ла Серта прилагать не приходилось .

   – А что если и ко мне? – хитро прищурился Мануэль. - И где же ты постоянно пропадаешь , а, Чергэн? В таборе тебя и не застать, сколько ни забредаю в здешние края – а Чергэн нет как нет.

   Была бы зверем – у меня бы шерсть вздыбилась после таких слов.

   Какого черта происходит? Неужели Де Ла Серте пришло в голову следить за простой цыганкой?! Да он же совершеңно помешался, не иначе. И ведь в это же самое время все равно продолжает упорно добиваться руки леди Евы!

   – И хочется же тебе околачиваться возле табора, - прошипела я с раздражением и злостью. - И чего только добился, безмозглый гаджо? Или думаешь, тебе рома будут давать отчет?

   Улыбка Мануэля Де Ла Серта стала просто убийственной.

   – Так я и не у твоих сородичей требую отчета, красавица , а у своих глаз. И мои глаза мне твердят, что ты не так уж и часто бываешь в таборе.

   Сердце в моей груди замерло… Однако следующие слова молодого человека меня почти полностью успокоили.

   – И где же мой дорогой друг Эдвард тебя поселил? Вряд ли будущий лорд Дарроу поскупился на содержание любовницы.

   Нет, мои худшие опасения все еще себя не оправдали. Мануэль подмечает все странности за Чергэн, но все ещё делает предсказуемо неверные выводы. Вот и славно.

   На возмутительный вопрос я дала единственно возможный ответ – пнула мерзавца под коленку. А после со злой ухмылкой пошла прочь, рaссчитывая запутать следы и вернуться домой незамеченной и никем не узнанной.

   «Что за смятение в твоей душе, Звездочка моя? - искренне недоумевала Тшилаба. - Почему так боишься колдовать? Просто отведи этой докуке глаза, раз уж так сильно не желаешь,чтобы он заметил тебя. Заморочить – не сглазить, ему беды от того точно не будет».

   А ведь прабабка говорит дело!

   Я повела руками, шепнула пару слов, а после, оглянувшись, с удовольствием наблюдала за тем, как Мануэль в растерянности вертит головой.

   «И почему только мне не пришло в голову самой…» – посетовала на собственную недогадливость я.

   «Это все воспитание гаджo. И мать твоя не шувани. Так что для тебя колдовство – это что-то особенное. Вот только ты, Звездочка, шувани по крови,для тебя творить заклинание – естественней, чем всем прочим людям дышать».

   Естественней, чем дышать…

   В нашем доме действительно не было принято использовать колдовство при любом случае. Отец всегда приберегал подобную силу для событий по его мнению того стоящих. Все прочее решалось исключительно благодаря влиянию лорда Дарроу и необоримой харизме.

   Однако, наверное, пришло время что-то менять в собственных сложившихся привычках. Не все, чему учат родители, верно и бесспорно.

   «Вот так, Звездочка, вот так. Ты сама себя ограничиваешь. Сама. Просто дай себе свободу, разреши то, что запрещала все эти годы. Шкурка благородной леди тебе уже тесновата. Пна всегда была тесной,да ты и сама все знаешь», - приговаривала чрезвычайно довольная мной Тшилаба. И ее радость пугала до дрожи.

   Неужели я все-таки поддалась на посулы ведьмы? Неужели пошла по неверному пути и теперь прабабка ликует, видя, как все идет согласно ее собственным желаниям?

   Пднако же от Мануэля Де Ла Серты избавиться я и в самом деле сумела, причем с невероятной легкостью.

   Наверно, это стоило того небольшого послабления…

   Я скользнула в дом через черный ход, привычно затерялась в переходах фамильного особняка, чтобы никем незамеченной вернуться в свою комнату. Там уже дожидалась своего часа ванна, наполненная водой. Разумеется, не стоило и рассчитывать на то, что она будет хотя бы теплой, однако мне не впервой отмываться после долгих прогулок в холодной воде. Я была не из тех людей, что простужаются при первой же возможности.