Невестка слепого барона - Полина Ром
Что-то очень похожее на легкую зависть к чужому счастью коснулось души и мыслей Алексиса. Нет, не настоящая зависть, а скорее – мягкая грусть, некие печальные мысли о недостижимом…
***
В обед голодная толпа студиозусов, пользуясь отсутствием старой хозяйки поместья, яростно накинулась на кухонные шедевры. И некий высоченный крепкий корнет, курсант Военной Академии, едва успев проглотить очередной деликатес, заявил:
-- Госпожа Джулия, мне приходилось гостить и на юге, и на севере страны, но нигде я не ел хлеба вкуснее, чем в вашем поместье. Даже королевская пекарня в столице уступает вашим мастерам!
-- Вообще-то, господин курсант, земли фон Ваерманов издавна славятся именно своим хлебом. Моя далекая-далекая родственница, первая графиня фон Ваерман, еще при жизни выпустила сборник рецептов. Могу вам сообщить, что это был первый в мире сборник, где давались четкие меры продуктов. Самое забавное, – задумчиво продолжила свою речь чернокудрая красавица, – что все эти рецепты, когда их перевели на современные нам меры веса, оказались идеально точными. Более того, эта графиня ухитрилась описать даже температурный режим выпечки. Конечно, точно указать градусы она не могла, но привела очень четкие примеры того, какой жар должен быть в печи на момент начала процесса.
Курсант с недоумением застыл с булочкой в руках и удивленно спросил:
-- Не очень понимаю, госпожа Джулия, как она могла это сделать без современных термометров?
-- Она определяла температуру при помощи обычного бумажного листка, который подносила к печи. Четко описала, на каком расстоянии от печи ее листок должен начать желтеть, на каком – скручиваться в трубочку, а потом и загораться. Так что все современные рецептурные сборники опираются именно на ее изыскания.
-- Довольно странное увлечение для графини. В те дикие времена женщины занимались в основном бесконечными беременностями и родами. Ну и еще ведением хозяйства, — поправляя на изящном носике тонкую золотую оправу, вмешалась в разговор серьезная рыженькая девушка. – Именно поэтому, Джулия, я считаю вашу графиню Клэр одной из самых выдающихся личностей нашей истории!
-- А по-моему, дамы и господа, -- вмешался с дальнего конца стола один из воздыхателей Джулии, пижонским жестом подкручивая усики, – бедственное положение женщин в средневековье слегка преувеличено. Ведь все мы, мужчины, всегда были рабами женской красоты! – пафосно добавил он.
За столом на мгновение воцарилось неловкое молчание: столь неуместной показалась эта фатовская реплика.
Джулия слегка нахмурилась, но тут же совладала с эмоциями и постаралась сделать лицо максимально равнодушным: «Невозможно объяснить этому напыщенному хлыщу, на сколько он неправ. Все-таки графиня Клэр была совершенно уникальной личностью! Одна ее школа пекарей чего стоила. Пусть бы этот болван поискал в истории хоть в нашей, хоть в соседних государствах что-либо похожее. И даже муж ее, этот непонятно как ставший графом барон, был под стать своей жене… Эх, хотела бы я узнать их не только из мемуаров и писем, а вживую. До сих пор никто толком не может объяснить, откуда у этой странной пары взялись такие знания. Как они вообще додумались систематизировать свой опыт и написать настолько толковые труды?! Что-то в них все равно есть, совершенно недоступное нашему пониманию. Взять хоть это странный брак… Почему получивший графский чин бывший барон выбрал в жены не девицу из старинного рода, а именно эту самую вдову, невестку Слепого барона?! Вряд ли мы когда-нибудь узнаем правду…».
Джулия незаметно вздохнула, ловко поправила чуть загнувшийся лацкан супермодного нынче в столице брючного костюма и предложила:
-- Как вы смотрите на то, чтобы сегодня отправиться на ночную рыбалку к Разбойничьему озеру? – однако мысли ее были далеко от развлечений и гостей.
“Конечно, нет нужды торопится с выбором, но как же однообразно-любезны все эти курсанты и юнкера. С ними невозможно поговорить о чем-то серьезном и интересном – сразу переводят беседу на мою неземную красоту…
Пожалуй, Освальд и Клэр успели сделать так много именно потому, что всегда поддерживали друг друга… – с некоторым раздражением думала юная графиня. – А эти… Дело даже не в их легкомыслии. Просто каждый из них вскоре отправится к месту службы, и его жене придется сопровождать будущего генерала, наплевав на собственный интересы и знания. Какие уж там селекционные опыты, если у мужа то стрельбы, то учения?! Да и слушать всю жизнь армейские анекдоты – не лучшая участь…”
Гости ответили на приглашение согласием и несколько удивленным гулом. Закономерно прозвучали вопросы:
-- Какое странное название! Госпожа Джулия, почему озеро наименовали так необычно? Там скрыта какая-то кровавая тайна?
-- Никакой кровавой тайны там нет, – засмеялась юная наследница фон Ваерманов. – Есть древняя легенда, что когда-то там, на месте озера, проходила короткая дорога в Алмейн. Это сейчас наш замок стоит в городе, а тогда, сотни лет назад, до Алмейна нужно было добираться довольно долго. Там был настоящий лес, узкая тропа, где еле-еле проезжала карета и крошечное озерцо, которое каждый год зарастало ряской и тиной. Легенда гласит, что где-то рядом с этим озером на жену графа напали разбойники. Когда Освальд фон Ваерман вернулся из столицы, он страшно разгневался и запретил пользоваться этой дорогой. Затем часть леса вырубили, озеро вычистили. И даже прокопали стоки от еще пары крупных ручьев так, чтобы эти лесные речушки впадали теперь в водоём.
Неизвестно, правда это или нет, но ночная рыбалка там совершенно замечательная! Озеро и сейчас не слишком большое, но удивительно красивое и почти идеально круглое.
Гости шумно собирались, барышни тревожно спрашивали, не слишком ли много на озере комаров. И вся эта смеющаяся и гудящая толпа начала таять: все выходили на улицу. Алексис фон Бенсон колебался, стоит ли вообще идти, но не устоял, когда его окликнула Джулия:
-- Господин Бенсон, вы не хотите составить нам компанию?
-- Ради ваших прекрасных глаз, госпожа фон Ваерман, я готов оправиться не то что на ночную рыбалку, а хоть на войну с повстанцами Белой революции! – Алексис отвесил несколько шутовской поклон Джулии и получил ответ:
-- Да? А мне, баронет Бенсон, признаться, казалось, что глаза моей бабушки кажутся вам прекраснее! – с легкой улыбкой ответила девушка. – Это с ней, а не со мной, вы проводите все дни.
Они вышли на огромный мощеный двор, где Алексис с удивлением увидел запряженные крупными тяжеловозами телеги и суетящихся вокруг конюхов с еще не зажженными факелами в руках. Телеги были набиты соломой, и молодые люди суетились, подсаживая
