Невестка слепого барона - Полина Ром
Но чем старше он становился, тем больше чужих черт характера я видел в нем: удивительный эгоизм, злопамятность, жестокость. Ему было около четырнадцати, когда я заподозрил правду. Помнится, тогда еще был жив старый граф, и на Рождество мы с наследником и женой отправились на бал в его замок. Как ни странно, на этом балу я встретил фон Трокера. И хотя он просто поприветствовал издалека нас с Розалиндой, глядя на его лицо, я все понял. Мой сын был точной его копией и внешне.
Возникшую паузу я прервала вопросом:
-- А баронет… баронет знал об этом?
-- Думаю, что когда ему исполнилось шестнадцать или семнадцать, Розалинда сказала своему сыну правду.
Именно тогда он отпустил эту дикую бороду и больше никогда не сбривал ее.
Мы еще немного помолчали, и барон продолжил:
-- В общем, Клэр, когда на нас напали, то первый, о ком я подумал, был барон Трокер. Я не слишком понимал, почему напали именно на твою карету. Я думал, он просто хотел мне отомстить за смерть сына. За то, что я не уберег Рудольфа. Я боялся, что желая добраться до меня, они навредят и тебе, потому и решил выговориться... Но
теперь понял, что здесь дело совсем не в мести. Если ваш законник не врет, то фон Трокер действительно решил
отдать свою дочь замуж за твоего мужа. Так странно, Клэр, что, исходя из совершенно разных сведений, мы оба
уткнулись в одного человека. Неисповедимы пути Господни! – барон набожно перекрестился и добавил: –
Девочка моя, я окажу тебе любую помощь, какая понадобится.
-- Капрал Прессон считает, что сенешаль не рискнет арестовывать барона и будет дожидаться, пока из столицы
вернется господин герцог.
-- Капрал прав. Скорее всего, не рискнет. Но вот мою жену, Клэр, оставлять на свободе не стоит. Писать ей
записку бесполезно: она умеет считать, но буквы знает плохо и прочитать не сможет. Думаю, достаточно будет
отправить за ней твою карету с горничной и сообщить, что я при смерти и желаю с ней побеседовать. А уж
здесь…
-- И что я буду делать с ней здесь?
Барон удивленно взглянул на меня и спросил:
-- А что, в вашей тюрьме заняты все камеры?
Глава 34
КЛЭР
Баронесса Розалинда фон Раймон прибыла в замок, чтобы повидаться с мужем, и была немедленно отправлена в комнату, где ее дожидался капрал Прессон. Я подошла туда через несколько минут и провела с бывшей свекровью больше часа времени. Я давила и уговаривала, но, увы, все наши старания были бесполезны: баронесса отказывалась говорить, просто сидела, молитвенно сложив руки и молчала, а приказать ее пытать я не могла.
Все же стопроцентной уверенности в ее вине у меня не было, а судебные ошибки существовали всегда. Скажу больше, у меня даже не хватило духу отправить противную тетку в тюрьму. Баронессу заперли в одной из гостевых комнат. За дверью всегда: и днем и ночью, стояла охрана. Бывшей свекрови категорически запретили разговаривать с прислугой. Охрана следила за этим строго, и я с чистой совестью оставила ее там дожидаться приезда Освальда.
Может быть, это было и не слишком честно – сваливать на него такие проблемы. Но я искренне не понимала, как решить судьбу Розалинды. И барон, и капрал Прессон утверждали, что даже в пытках нет необходимости: достаточно отправить баронессу на пару недель в тюрьму, в камеру под замком.
Посидев там в прохладе, без света и нормальной еды, вволю повоевав с крысами, баронесса перестанет молча шевелить губами, делая вид, что молится, а начнет рассказывать все, что знает. И я понимала, что барон и капрал правы, но… Так и не собралась с духом надавить на бывшую свекровь.
Беременность моя проходила довольно легко и приятно. Все чаще и чаще малыш радовал меня тем, что мягко толкался в животе. И, судя по всему, чувствовал себя замечательно. Вообще беременность стала чем-то вроде кокона, который защищал меня от всяких внешних неприятных вещей.
Я просыпалась утром в хорошем настроении. Завтракала травяным взваром, яблоками и кусочком зернового хлеба, радуясь, что в этом мире нет еще всевозможных пестицидов и ядохимикатов. Обсуждала текущие дела в замке, в которые старалась особенно не вмешиваться. Да и не было сейчас таких забот, которые требовали бы немедленного вовлечения. Потом посещала мастерскую и иногда в удовольствие немного работала вместе с женщинами. Запас кулонов и сережек собрался уже весьма приличный. Но поскольку срочной нужды в деньгах не было, меня это только радовало. Пусть будет запас, продать я всегда успею.
Затем следовал обед: легкий овощной суп и какой-нибудь салат с кусочком постного мяса. Если погода позволяла, затем я шла гулять. Последнее время ко мне почти ежедневно присоединялся барон. Он все еще был немного слаб. Но и я ходила вальяжно и неторопливо, никуда не спеша, просто протаптывая узенькие дорожки в снегу.
Поэтому наша молчаливая пара двигалась в едином неторопливом ритме.
Барон иногда отечески поддерживал меня под локоть и заботливо уступал дорогу в особенно узких местах. После прогулки я обычно час-полтора дремала. С каждым днем этот тихий час становился все более долгим: живот рос, и все внешние проблемы оставались где-то там, далеко-далеко…
Одним из самых приятных дел в замке оказалась пекарня. Я всегда лично следила за чистотой там, за аккуратностью работниц, за строгим соблюдением рецептуры и режима выпечки. Меня радовала эта знакомая атмосфера жара и хлебного духа. И даже закрыв глаза, просто по запаху, я могла совершенно точно сказать, какой из сортов хлеба выпекают в данный момент.
Хлеб сейчас пекли через день, и каждый раз он продавался полностью. Со слов Матилды, последнюю неделю монастырский хлеб на базар больше не возили. Возможно, мне стоило порадоваться. Но если честно, мне было уже совершенно все равно. Мне просто нравилось находиться в пекарне и наслаждаться знакомыми ароматами.
Вечером немного сидела с бумагами, стараясь, чтобы к приезду мужа все было в порядке. Но и тут особо не убивалась, потому что меня быстро начинало клонить в сон. Устроившись в постели и ласково побеседовав с малышом, я засыпала, чтобы утром снова встать в прекрасном настроении.
Я совершенно не думала о том, что где-то там, за воротами замка, живет человек, который хочет меня
