Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
– Айлин! Пр-роклятье! Что ты делаешь, безумная девчонка?!
– Спасаю Ала! – звонко огрызнулась она, благо линии уже можно было вести без всяких заклинаний. – И я его спасу! А потом… Потом будет видно!
– Ты… – В голосе магистра почему-то звучал неприкрытый ужас, который Айлин никогда в нем не слышала и даже не сразу распознала. – Ты точно знаешь, что делаешь?
– Нет, – честно отозвалась Айлин, прокладывая очередную часть аркана.
Дункан замолчал, и несколько томительных, тяжелых мгновений Айлин думала, что вот теперь потеряла его окончательно. В самом деле, кому нужна невеста, которая ради спасения чужого мужчины не просто сбежала, промчалась через весь Дорвенант, погубив репутацию, бросилась в Разлом, а теперь еще и творит непонятно что?
– Хорошо, делай, – бесцветным голосом сказал магистр и вдруг сел рядом с ней, подхватив на руки и пояснив: – Тебе не хватит резерва. Я поделюсь напрямую.
Айлин чуть не возмутилась, что резерва у нее хватит, но потом вспомнила, что накопитель Мэрли потрачен на ритуал закрытия Разлома. А она сама восстановилась не полностью… И едва не расплакалась от облегчения и благодарности, но отвлекаться от аркана было никак нельзя.
Так что она снова взяла руку потерявшего сознание Лучано, а ужасающе холодную ладонь Аластора поднял и подал ей Дункан. Аркан уже был готов больше чем наполовину. Еще эта часть… и эта… А ведь ей действительно не хватило бы резерва! И все снова оказалось бы напрасно! Какая же она неосторожная дура! И совсем не знает собственного жениха. А он… он поверил ей беспрекословно! Так, словно она, адептка половины срока обучения, действительно владеет этой чудовищной древней магией и знает, что в итоге из нее получится…
– Спасибо… – прошептала она и коротко прижалась щекой к мужской ладони, лежащей на ее плече. – Спасибо, Дункан. Я… люблю вас…
– Я тоже тебя люблю, девочка моя… – коснулся ее уха шепот магистра.
И в этот момент у нее кончился резерв. Выжимая последние капли, Айлин почувствовала, как ровной уверенной струей течет в ее магическое поле ослепительно-белая сила, и зачерпнула ее, направляя в аркан, достраивая его, наполняя энергией. «Откуда у разумника резерв? – поразилась она. – Накопитель, наверное? Впрочем… он же ставил щиты тогда, в зале Академии! Он укрыл меня щитом от демона! И какая разница… Люблю! Люблю его за эту веру! За то, что помогает спасти Ала! За то, что он… такой!»
Последняя линия аркана засияла золотом, в которое переплавлялась и ее красно-фиолетовая сила, и белая – Дункана. Аркан вспыхнул, превращаясь в живущую самостоятельно структуру, и объединил ее с Аластором и Лучано в единое целое. Дункан, так и не разжавший ладоней на ее плечах, только глубоко вздохнул, но его – Айлин это видела точно! – не задело. А вот их ауры перемешались каким-то непредставимым способом! Ее красно-фиолетовая, яркая, и две самые обычные, только у Аластора обнаружился легкий оранжевый оттенок, недостаточный для магических способностей, а душа Лучано отливала лиловым. Ну да, один – страстный лошадник, почитатель Всеблагой Матери, второй – убийца, чтущий Претемную… Все это слилось в яркую сферу, сплетенную из красивых разноцветных нитей, и тут же Айлин вскрикнула от резкой боли в правой руке. Там жгло, словно ее укусила оса, только гораздо сильнее. Боль распространилась, опоясывая руку… Застонал Лучано…
И тут же все прекратилось, словно ничего и не было. Аркан потух, не исчезая, но превратившись в невидимую печать, все так же соединяющую их с Алом и Лу. И у Айлин появилось нехорошее предчувствие, что разорвать его будет весьма… сложно. Она, например, даже не слышала, что ауры могут так переплетаться. И как их теперь… расплетать?
«Я подумаю об этом потом, – решила она. – Главное, что у Аластора порозовели щеки и он больше не похож на мраморную статую».
– Поразительно… – странным голосом проговорил Дункан, убирая одну руку с ее плеча, беря запястье Аластора и нащупывая пульс. – Не поверил бы… Айлин… ты…
– Я его спасла, да? – прошептала Айлин, чувствуя, как навалилась чудовищно тяжелая усталость. – А можно я теперь недолго… в обмороке полежу? Чуть-чуть…
– Можно, – тем же странным голосом согласился Дункан и, наклонившись, легонько поцеловал ее в губы. – Теперь можно все, девочка моя.
Айлин счастливо вздохнула и обмякла в его руках, проваливаясь в забытье.
Ей еще успело пригрезиться что-то невероятное. Что всего в паре дюжин шагов от них замерцало голубое сияние портала и оттуда начали выходить люди, но она решила, что это сон. Откуда здесь портал, если они не работают? И откуда здесь может взяться мэтр Ладецки, который что-то кому-то кричит? Сон. Точно сон.
* * *
Мысли неумолимо мутились, и Лучано уже не мог бы с уверенностью сказать, что происходит на самом деле, а что лишь грезится от дурмана и заклятий магессы. Люди, столпившиеся на холме, выглядели настоящими. Они бродили повсюду, переговариваясь отрывистыми приказаниями, командами и ответами на них. Кто-то склонился над тем местом, где был Разлом, кто-то остался возле портала, мерцающего над землей голубым пятном…
В осанистом пожилом синьоре, с ходу потребовавшем пропустить его «к бедной девочке», Лучано безошибочно распознал целителя. Но, обменявшись парой быстрых фраз с грандсиньором Дунканом, держащим Айлин на руках, лекарь метнулся к Аластору. Что-то озадаченно спросил, проверив пульс, метнул быстрый взгляд на Лучано и принялся деловито распоряжаться насчет носилок.
Еще примерно десяток юнцов, одинаково одетых в черное с фиолетовым, растянулись по всему холму, умеренно путаясь у старших под ногами и с тихим восторгом обсуждая дохлых демонов. Оттуда пару раз послышалось «наша Ревенгар», причем с такой гордостью, что Лучано умилился бы, останься у него на это силы. «Их Ревенгар», надо же! Где вы все раньше были?!
К нему самому пока что никто не лез, и это было к лучшему, потому что Лучано никак не мог отличить явь от видений, и это раздражало.
Например, сапоги, замершие почти перед самыми глазами, наверняка ему пригрезились! Верховые сапоги из мягчайшей кожи, с узким носком и такой немыслимой, снежной белизны, какую редко встретишь даже у только что пошитой обуви. Жирная, густо замешанная на крови грязь, покрывающая холм, словно бы вовсе не касалась ни этих сапог, ни падающего до самой земли белого камзола, сверкающего серебром и расшитого жемчугом.
«Точно видение, – подумал Лучано, находя в этой мысли неожиданное успокоение. – Наверное, так выглядел бы проклятый дорвенантский холод, дай ему Благие человеческий облик! А я так замерз, что теперь вижу его своими глазами. И зелье это еще… Отличные у них в Дорвенанте алхимики!..»
Белоснежные сапоги едва уловимо шевельнулись, так, словно их владелец, существуй он на самом деле, качнулся с пятки на носок, а затем перед глазами Лучано появилась еще и рука – немыслимо, нечеловечески изящная рука с узкой ладонью, длинными тонкими пальцами и тоже затянутая в белоснежную кожу, но уже перчатки. Ладонь коснулась Ласточки, пальцы сомкнулись на верхней части чехла, и лютня взмыла куда-то в самое небо.
Рядом с белыми сапогами остановились черные, перепачканные в грязи, и незнакомый юный голос, полный невероятного изумления, спросил:
– Дарра, ты еще можешь думать о лютне?! В такой-то момент!
– Могли ведь о ней думать они, – ровно откликнулся обладатель белых
