Софья Ролдугина - Моя рыжая проблема
Три шага…
"Смотри".
Атаковать Тейт не успел, но сумел увернуться от удара.
Веером взметнулась каменная крошка, колючий снег и капельки воды. Я перекатилась вбок, рефлекторно проворачивая фокус, который уже опробовала на мастере Оро — Иче: отойти, запустить в стороны свои копии, прикрыться иллюзией и уповать на удачу.
Рыжий не видел врага, не слышал, не ощущал запаха или тепла тела, но даже примерного указания на место в пространстве ему оказалось довольно. Все, что я могла, — это держать купол и связь, дышать в унисон с ним, думать… и чувствовать, как зарождается — в нем или во мне? — жгучая, болезненно — напряженная энергия, нарастает взрывообразно и вырывается наружу… Как взрыв.
Громыхнуло так, что уши заложило. Половина снега превратилась в воду, грязную, горячую. Я вскрикнула, выдавая себя, и тут же атаковала женщина — маг, быстро и жестко, прямо голыми руками. Увернуться не получалось; где ее реакция и где моя!
Но можно ведь защититься.
Сейчас у меня не две руки… а четыре?
Тейт ударил из слепой зоны, когда женщина была уже в полушаге. Меня снова окатило чем‑то горячим, но уже не водой. Я — он, мы? — откатилась, ощущая вновь зарождение той самой опасной энергии глубоко внутри. Те двое, которые враги, были ещё живы. Мужчина — опасен, а женщина обречена, потому что теперь она пахла резко и сильно, а значит, до нее стало легко дотянуться.
Энергия вырвалась; взрыв расплескал озерцо, иней сошел со стенок, и они стали красно — черными.
Тейт сделал выпад. Женщина — свободная увернулась, зажимая пробитую грудь, и налетела спиной на лезвие, очень тонкое и острое. Такое, какое Тейт пожелал, чтобы я сделала. Оно застряло в позвоночнике, но ещё одного удара хватило, чтобы стало противником меньше.
Снег у меня под коленями хлюпал — теплый, склизкий.
От мужчины — свободного дохнуло страхом. Это была крошечная зацепка, но ее хватило. Купол уплотнился вокруг него, повинуясь не моему желанию; Тейт рванулся к слишком, слишком медлительному противнику, сбитому с толку воспоминаниями о чужой боли и унижении. Попытался ударить в голову и промахнулся; мужчина отскочил и рванулся ко мне, чтобы добить и получить шанс. Не успел. Он напоролся на прозрачный тонкий турник на уровне коленей, распавшийся почти сразу, рухнул, тут же вскочил, но было уже поздно. Тейт учел ошибку и сделал поправку на рост.
Шея влажно хрястнула; по сырому снегу покатилась голова и остановилась только у моих коленей.
Стало очень тихо.
Мы с Тейтом замерли друг напротив друга. Сердца колотились в унисон — запредельно быстро для меня, медленно для него. Между нами пульсировало что‑то… что‑то…
Я испугалась и разорвала связь.
Во рту было кисло и солоно.
— Мы их убили, — прошептала я. На душе скреблись шрахи.
— Убили, — покорно согласился Тейт.
Лицо у него стало наполовину алым. Он набрал горсть влажного, но все ещё чистого снега, и принялся яростно оттираться — щеки, лоб, даже волосы. Я тряхнула головой, с трудом встала и на одних рефлексах поплелась к озерцу, уже почти успокоившемуся.
Оно было… такое свежее.
По темной поверхности все ещё расходились слабые волны, но отражение оказалось удивительно четким.
— Красное, — пробормотала я, прикасаясь к щеке. Пальцы липли. — Все такое красное, Тейт.
— Выберемся — искупаемся, — откликнулся он тихо. — Ты как?
— Живая.
Почему‑то мой ответ показался нам обоим жутко смешным. Я хохотала, как сумасшедшая, свернувшись в клубок, вжавшись лицом в повлажневшую, заляпанную кровью ткань. Белые одежды, которые одолжила мне Лиора, стали красными, как драгоценные костюмы, в которые норовил облачить меня мастер, рыжий… да все вокруг, с самого начала. Точно знали, что дело кончится этим.
Если ты слишком слабая, чтобы избежать боя, но достаточно сильная, чтобы не умереть, то твой единственный цвет — красный.
Интересно, Тейт поэтому носит такие шарфы?..
— Чтобы не забывать, — сказал он, отводя взгляд. То ли уловил вопрос через купол, то ли догадался — поди пойми. — Помнить вообще полезно.
Я наскоро поплескала себе в лицо водой, кое‑как оттерла руки и подползла к нему. Рыжий обнял меня и позволил уткнуться ему в плечо. Двигаться не хотелось. Даже когда в туннеле послышались легкие шаги и в проеме появился Лао, я с трудом заставила себя повернуть голову.
— Вижу, вы тут справились, — певуче произнес он и ободряюще улыбнулся. Итасэ был у него на руках, без сознания, кое‑как укутанный в чужое трико, но определенно живой и здоровый. — Трудно пришлось?
— Полегче, чем тебе, — хмыкнул Тейт и вдруг насторожился: — Слушай, а почему так тихо?
Лао запрокинул голову, вглядываясь в голубое небо; солнечные лучи полосами ложились на лицо, точно подсвечивая его изнутри.
— Конечно, я могу ошибаться, — легкомысленно произнес он. — Но, думаю, это потому, что Ригуми Шаа закончил. Мы победили.
"Мы победили".
Я выдохнула и улыбнулась Тейту в плечо.
Звучит не так уж плохо.
Глава 22. ПО КАСАТЕЛЬНОЙ
Совокупность идеальных представлений о маге и ученике; совершенно невыносим на расстоянии ближе пятнадцати шагов.
Из свитка "Загадки Лагона"
Если входили в пещеры мы скрытно, как диверсанты, то выбирались с какой‑то ошеломляющей наглостью — неторопливой шумно, ровно тем же путем, что и пришли.
Самое удивительное, что единственный маг — свободный, который попался на пути, в бой вступать не стал и ретировался прямо в стену.
Я с трудом передвигала ноги, и рыжий буквально тащил меня на себе. Он болтал без умолку и время от времени сносил углы, когда ударом кулака, когда пинком. Лао отставал на несколько шагов — то ли прикрывал от вероятных врагов, то ли развлекался, разглядывая нас. И — сначала показалось даже, что это обман слуха — тихонько мурлыкал под нос песенку о сияющих сокровищах на дне черного- черного океана. А вскоре я поймала себя на том, что подпеваю. Маразм и локальный конец света какой‑то…
Но чувство эйфории схлынуло, как только мы вышли в долину. Не знаю, что произошло, но там не осталось камня на камне в самом что ни есть прямом смысле. Относительно ровная прежде "чаша" напоминала теперь заброшенную стройку. Прямо в центре вырос целый лес ноздреватых игл — шпилей высотой в пятидесятиэтажный небоскреб. Дальний склон покрылся пыльно — зелёной травой, густой настолько, что издали она была похожа на мох. Чуть левее в скалах появились огромные тоннели, в каждом из которых без труда пролетел бы пассажирский лайнер, а прямо у нас под ногами раскинулось льдисто — голубое озеро, на дне которого скользили подозрительные гибкие тени, судя по повадкам— хищные. Мне это казалось даже красивым, пока на глаза не попалось тело молодой женщины, плавно покачивающееся на слабых волнах. Оно было ноздреватым, точно изгрызенным.
