Эмбер Кизер - Меридиан

— С чего начнем? Я никогда раньше это не делала. Никогда не приходилось.

Казалось, она ослабела. На секунду показалось, как будто вся отпущенная ей жизнь уменьшилась до размера этого вопроса.

Мне было нехорошо, но я устала злиться.

— Почему бы вам не начать с самого начала?

Тетушка опустилась в кресло-качалку и начала мягко медленно постукивать ногой.

— Что ты знаешь о своей истории? Религии? Политике?

Что за вопрос. А как же школа? Это же все проходят в школе?

— Я хорошо учусь, внимательно. Я думаю, что мне все это известно.

— Хмм…А ты никогда не думала, почему вокруг тебя всегда много смертей?

— Она просто считала себя уродом. — Тенс передал мне кружку. Он был слишком проницательным, чтобы чувствовать себя уютно. — Так ведь?

Я глубже спряталась в диван и одеяло.

— Неужели я… — я сглотнула комок в горле, но выдавила вопрос — их убила?

— Нет, что ты! — подскочила тетушка, чуть не расплескав свой напиток. — Я бы отшлепала твою мать. Как она могла позволить тебе так думать?

— Я никогда не спрашивала. — Но да, мне это также было интересно. Не были ли мои смертельные задатки слишком явными, чтобы их не замечать?

— Ты знаешь закон сохранения энергии? — спросила она.

— Энергию нельзя создать или уничтожить, но она обладает множеством форм?

— Точно. — Она была довольна моим ответом. — Ты понимаешь, что теплый воздух поднимается вверх, а холодный опускается?

— Ну да. — Можете считать меня чокнутой, но все это напоминало несколько научных лекций, которые я уже посещала.

Она сжала губы.

— Ты когда-нибудь изучала мертвое тело?

— Я их много видела.

— Да, но исследовала ли их? Хорошо осматривала? Штука, что вдыхает жизнь в вещество, и есть энергия. Когда любое тело — человека или животного — когда эта оболочка, сосуд умирает, его энергия уносится вверх, как тепло.

Она прервалась, давая мне возможность осознать сказанное.

— Ты — не смерть. Ты не приносишь смерть, не управляешь ей, не можешь менять судьбы. Можно использовать любые реанимационные приборы, вроде дефибриллятора, но если душа готова вознестись, тогда ни ты, ни я, ничего не можем сделать, чтобы её остановить.

— Если я — не смерть, тогда кто я?

— Ты Фенестра, окно. Открытое окно на чердаке высочайшего строения, используемого для перевода энергии в чистейший, лучший из возможных миров.

— Ты — дверь в рай — загробную жизнь — Супердевочка.

Тенс положил в рот пригоршню орехов и зачавкал. Меня бесило то, каким спокойным он казался.

— Ну, конечно. — Думая, что он надо мной издевается, я позволила недоверию окрасить мой голос.

Тетушка улыбнулась.

— Ты не поверила.

Я пожала плечами.

— Да, пожалуй, это пока лучшее объяснение событий, но, правда, вы бы сами себе поверили?

— Вероятно, нет. — Пожал плечами Тенс.

— Почему я ни разу не слышала о Фенестрах? — спросила я.

— Потому что люди не для того живут, чтобы о них говорить. — Тенс взял еще одну пригоршню орехов.

Я перевела на него взгляд.

Тетушка покопалась в орехах и набрала себе в ладонь кешью.

— Мы не допустили. С помощью Создателей. Специальной их группы, которых зовут Защитниками.

— Ага, а я хоть человек, или с Марса прилетела?

Тетушка хихикнула, как девчонка

— Марс?

— Ты же с Венеры, Супердевочка, неужели не слышала? — бросил Тенс.

— Заткнись! — отрезала я. — Хватит надо мной издеваться.

Он повел бровью, но замолчал.

— Жизнь произошла из одного места, от одного Создателя.

— Бога?

Тетушка улыбнулась.

— У него много имен в многих культурах и традициях. И хотя этих имен бесчисленное количество, ни одно из них не описывает по-настоящему Создателя или Создателей во всей их сути.

Я потерла виски.

— Теперь ты похожа на печенье с желаниями.

— Мы тут не говорим о религии. То, о чем мы говорим, намного больше, чем включают в себя человеческие обычаи. Мы созданы помогать душам переходить в место или состояние, которое буддисты называют просветлением, христиане — раем, и так далее.

— Все крутится вокруг религии. — Так нас учили в мировой истории. Войны, геноциды — все они имели в основе верования и человеческую нетерпимость, исповедуемую в его вере.

— Это возможно, но Фенестры не связаны с каким-то конкретным верованием. Так же, как и Защитники, хотя в человеческой истории они часто являются очень духовными людьми. И уж если на то пошло, то и Атерности, хотя они приходят со стороны Разрушителей…

— Но люди в любом случае будут тебя ненавидеть, — хмуро сказал Тенс.

Я хотела спросить, что он имеет в виду, но его лицо было столь хмурым и закрытым, что я не решилась.

— Откуда они появились?

— Мы — результат смешивания ДНК человека и ангела. — сказала тетушка.

— Чего?

— Ангелы Сангры делали всю работу, всегда присутствовали при любом переходе, но с ростом численности людей их стало не хватать. Кроме того, они были задействованы в других делах — поддержания равновесия.

— Но ты говорила, что энергия не изменяется.

— Она меняет форму, но никуда не исчезает и ни откуда не появляется. Если существо умирает без присутствия Фенестры или Атерности, оно снова возвращается.

— Переселение душ?

— Да.

— Кто такие Атер-чего-то-там? — Я начинала себя чувствовать как в фильме про звездные войны.

— Это тема для отдельного разговора, но в общем они переносят души в место, где нет света.

— Преисподнюю. — бросил Тенс.

Тетя пожала плечами, соглашаясь.

— Для переходящей души ты кажешься светом. Ярким белым коридором.

— Только не говорите, что все, что рассказывают в фильмах про свет в конце тоннеля, на самом деле правда. — Я никогда так не удивлялась.

— В каком-то смысле. Для живых ты кажешься человеком.

— За исключением некоторых вещей, мы живем также, как и большинство людей.

— Каких вещей?

— Ты начнешь видеть свой свет краем глаза, и также его могут видеть и некоторые люди.

— То есть теперь я светлячок? — я потрясла головой. — Что дальше?

— У тебя есть детские фотографии?

Хотя тетушка и задала этот вопрос, она совершенно точно уже знала на него ответ.

Я думала над этим. Фотографий не было. Всегда что-то случалось с пленкой, или мы писали контрольные, когда делали школьные фотографии. Я не могла вспомнить ни одной фотографии, на которой была бы запечатлена.

— Нет.

— Это одна из этих маленьких вещей.

— Если уж мы заговорили о семейных фотографиях, зачем нужно было это скрытное и опасное путешествие черт-те куда? Где мои родители?