Неуправляемая - Кристина Уоррен
— Это место?
В глазах его сестры сверкнуло озорство.
— Паб называется «Кожа да кости». Кожа вторая часть слова drumskin, а кость — это то, что люди использовали для игры на боуране. Традиционный ирландский бубен — drum. - она покачала головой. — Остроумный засранец.
Вместо того чтобы клюнуть на приманку, Драм осушил свой бокал и поставил его пустым обратно на стол. Это была не его идея — привести Эш в свой паб, а теперь Мэйв собиралась издеваться над ним? Она могла бы сделать это в доме их матери, у теплого камина и без присутствия того, что он хотел бы оставить мифическим существом.
— Теперь я поняла. — существо кивнуло. — Это юмористическое прозвище, связанное с игрой слов. Понимаю, что людям нравятся такие вещи.
— А что нравится тебе? — спросила Мэйв, указывая подбородком на нетронутый напиток Эш. — Ясно, что это не пиво. Может быть, ты предпочитаешь что-нибудь другое?
Драм зарычал.
— Ради всего святого, Мэйв, я позволил тебе притащить ее сюда за ответами, а не для того, чтобы ты устраивала чертову вечеринку. Ей не нужна эта чертова выпивка.
Прежде чем сестра успела наброситься на него, Эш кивнула.
— Все верно. Я хочу знать, как ты сможешь мне помочь.
— Я ничего тебе не обещал, — огрызнулся Драм.
Эш смерила его пристальным взглядом.
— И я ничего не жду от такого, как ты.
— Такого, как я? — прорычал он. — И что, черт возьми, это значит?
Мэйв положила руку ему на плечо.
— Думаю, она говорит о твоих манерах, Майкл. Подобным поведением ты вряд ли можешь гордиться. Почему бы тебе не выпить еще? Если это поможет тебе успокоиться.
— Я совершенно спокоен, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
— Нет, ты ведешь себя отвратительно. А теперь успокойся. Сейчас же.
Его младшая сестра была недостаточно сильна, чтобы удержать его на месте, но давление на плечо, по крайней мере, напомнило ему о необходимости дышать. Он сделал это, но потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. Горгулья, казалось, обладала талантом его злить.
Мэйв мгновение наблюдала за ним, словно ожидая, что он разобьет свой бокал о край стола и бросится на Эш с зазубренными осколками. Но эта идея не пришла ему в голову.
Правда.
Наконец, удовлетворенная, она повернулась обратно к Эш.
— Я правда думаю, что мы можем тебе помочь. Более того, думаю, нам было суждено это сделать. Я говорила, что вижу не одно будущее, пока все не уладится, но единственные, кто не сгорят в огне, — это все мы.
Драм сел на стул. И разве это не было, словно ударом в живот?
* * *
Эш сдерживала свое нетерпение. Инстинкт приказывал ей охотиться, искать, сражаться, как и положено ее виду. Она не разбиралась в стратегиях и еще меньше понимала, что в этом мире что-то не так.
Она рассказала людям правду о своем роде. Она была одной из семи Стражей, каждый из которых призывался всякий раз, когда Тьма угрожала миру людей.
Обычно Страж сражался до тех пор, пока его противник не был повержен, после чего личный Хранитель возвращал его в каменное состояние и ждал, пока он снова не понадобится. Каждый из семи Стражей был, по сути, бессмертен: он спал и просыпался, и так до бесконечности.
Однако это не означает, что Стража нельзя убить. Несмотря на то что он невосприимчив к магии, у него есть кожа, которую почти так же трудно разрезать, как настоящий камень, и способность быстро залечивать физические раны, теоретически его можно убить, разрушив его тело.
Со временем враги поняли, что единственный способ добиться этого — атаковать спящую форму Стража. Разбить статую на куски, и Страж внутри нее перестанет существовать. Для поддержания численности придется призывать нового.
Так появилась Эш. Страж которого она заменила, сотни лет спал среди шпилей часовни. Когда она появилась на земле, старый воин был уничтожен, и Эш заняла его место, унаследовав и его обязанности, и его знания.
Такой процесс гарантировал, что их всегда будет семеро, но с призывом Эш было две проблемы: во-первых, ее никто не призывал; она появилась без приказа Хранителя, что было невозможным. И во-вторых, Эш была женщиной. Первой женщиной. Первой в истории.
Ее не должно было существовать.
Именно по этим причинам, из-за их неправильности, Эш позволила Мэйв уговорить ее прийти в паб. Она не знала, что еще можно сделать, и от этого чувствовала себя одновременно потерянной и разгневанной.
Страж никогда не задавался вопросом, что делать, но, впрочем, ему и не нужно было задаваться. Как только он проснулся, перед ним был его Хранитель и объяснял, с какой угрозой ему предстоит столкнуться. Каждый Страж знал об этом, и для всех, кто был до нее, это оставалось так.
Так что же изменилось?
Эш чувствовала, что ответ на этот вопрос поможет раскрыть не одну тайну. Жаль только, что она не знала, у кого спросить.
Прижав ладони к столу, она сосредоточилась и попыталась вспомнить все, что ей известно. Это было не так уж много, но единственное, с чего она могла начать.
Она посмотрела на Мэйв.
— Расскажи мне о своем видении. Опиши мне его.
— Какое именно?
— Мне все равно. Любое. То, в котором мы не «сгорим в огне».
Мэйв поморщилась.
— Все равно это некрасиво. — она глубоко вздохнула. — Я не вижу, как все плавно складывается в единое целое, как в кино. Все происходит более бессвязно, словно смотришь фотографии одну за другой, быстрее, чем можно себе представить. Но я знаю, что вижу нечто, направляющееся к Дублину. По крайней мере это то, что я видела. Но сейчас, думаю, что оно уже здесь.
— Что это?
— Я не имею ни малейшего представления. Не понимаю, как это объяснить из того, что я знаю. Это просто… темнота. Она надвигается, как гроза, но это не туча. Она гуще и темнее. И она маслянистая. — Мэйв скрестила руки на груди и крепко прижала их к себе. — Это неправильно. Вот как это можно назвать. От одной мысли об этом у меня сводит живот.
Эш заметила, как выражение лица Драма стало озабоченным, когда его сестра заговорила. Он мог быть настроен враждебно по отношению к ней, но явно хотел защитить свою сестру. Она почувствовала невольную искру уважения.
— Ты видишь Тьму, — сказала
