Госпожа Орингер - Алек Д'Асти
– Подавись! И даже не вздумай здесь это дерьмо раскуривать! У озера тебя заберет черный транспортник и доставит на Лисью, высадит на окраине Красного города. Кстати, Шарлин рвет и мечет. Она терпела тебя двадцать лет! А ты, как оказалось, так и не удосужился оформить ваши отношения официально. Попрыгунчик! Аритэ пожелала отпустить тебя, радуйся. Забудь о ней. Рыпнешься – башку сниму. Нет, не фигурально. Хирургически. Проваливай. Сейчас направо и до лифта. И тужурку свою не забудь, барахольщик!.. Ух, наконец-то он ушел. Под ла-а-аской плюшевого пле-е-еда… мои любимые детки. Таланты, характер, воспитание – все при них. Что-о-о это бы-ы-ыло, чья-а-а победа? Кто побежде-о-он, кто-о-о побежден?..
* * *
Сайлас брезгливо рассмотрел грязное месиво под ногами, присел на низкую полуразрушенную изгородь и страдальчески вздохнул – любимые светлые лоферы промокли в момент. Полосатая пижама и когда-то белоснежное пальто, в которых он две недели назад вышел покурить под ночное небо, тоже смотрелись неважно.
Пригород на Лисьей был слякотен и тих. Огромная пустая равнина с единственным лысым холмом посередине покрылась молодой травой, напополам со стылыми лужицами. Куцая полоска леса справа уже шелестела алыми листьями.
За спиной раздалось тонкое посвистывание.
Сайлас, не оборачиваясь, добыл из портсигара последнюю душистую пахитоску, и со вкусом прикурил. Красивый женский голос за кадром томно сообщил ему:
– Дерьмово выглядишь, Сай. И толпы счастливых встречающих с букетами что-то не наблюдается. Ты вновь холост и бездетен?
Архитектор Нотбек прыснул и, не сдержавшись, покосился на прибывшую к нему даму через плечо. Настроение у него тут же улучшилось.
На широком крыле пунцового, невыносимо глянцевого челнока сидела стройная и со всех сторон идеальная дама. Контрастная, ломкая, вальяжно-графичная до зубного скрежета.
Гладкие, тщательно уложенные черные волосы, мушка на скуле, белоснежная кожа, алые губы, длинные перчатки, тонкое кружево во всевозможных вырезах сверхсоблазнительного платья, тонкие каблуки и тяжелые драгоценности… за час до полудня. Все в ней было чересчур и одновременно ничего лишнего.
Сайлас окончательно и бесповоротно развернулся к ней, приподнял бровь и лениво осведомился:
– Я оторвал тебя от клиента, Искра?
– Хам, – в тон ему ответила чаровница и в который раз напомнила. – Мое время дорого, господин главный архитектор-оружейник Содружества. А за «просто поговорить» я и вовсе деру втрое.
– Идет, – легко согласился на ее условия Сайлас.
Он отбросил окурок, встал, прошлепал по грязи до челнока, взгромоздился на крыло рядом с Искрой, улегся на спину, скорбно скрестив на груди руки, вздохнул и доверительно поведал графичной даме снизу вверх:
– Я маячок только тебе послал. Они все меня достали, сил нет. Если бы папаша не докапывался, у меня бы и вовсе никакого семейства не было. Я тут погостил немного у одной до-о-оброй докторши, почистил кровушку и решил – все. Весна, новая жизнь и уборка. Генеральная. Слушай, а как тебя зовут по-настоящему?
– Ты рехнулся, Нотбек? – невозмутимо поинтересовалась Искра, поплотнее закутавшись в серебристое манто. – Каких еще интимных признаний тебе от меня сегодня нужно? Хм, может, поведать о том, что на самом деле я была и есть натуральная блондинка, но, вот незадача, золотистые кудри совершенно не вяжутся с образом?
– Я построю тебе дом, – сказал ей Сайлас, как нечто само собой разумеющееся, и пощелкал пальцами куда-то в сторону. – Во-о-он там. На холме, видишь? Дом. Он будет белый, как зефир, который ты тайно и очень темпераментно любишь. Ландшафт будет слегка подправлен, но не слишком. Ровный красный газон весной, ледяные скульптуры зимой. Начну с проекта, уже сегодня. И женюсь на тебе тоже сегодня. Поэтому и спрашиваю про имя. Моя сестрица, Дэй, оформит свидетельство о браке как можно скорее, и…
– Это уже слишком. Слезай.
– Не выеживайся, прелесть моя. Как тебя зовут?
– Мой челнок стряхнет тебя прямо в эту слякотную муть! Ты хоть понимаешь… кто я и… кто ты?
– Не-а, не понимаю. Я тупой и торчок. Тупой торчок. Черт, я только что придумал в голове одну амфиладку для нашего дома, у тебя есть свободное инфостекло или бумажка? Скорее! Надо набросать, пока не забыл… угости сигареткой, а? Мои уже закончились. Имя?
– Кассандра.
– Ошизеть. Мне даже как-то неудобно валяться тут перед тобой в пижаме, загаженных ботах и…
– Кэсси.
– О, вот, это другое дело. Смотри, я рисую! Ты смотришь? Пол тоже будет белым, но фактура…
Глава 7. Нежное дитя
Подтаявший снег имел интересную структуру – кристаллизовавшаяся глазурь, полупрозрачные самоцветы, мокрая каменная соль…
Юный Сэмиэлль еще раз рассмотрел свои ботинки, облепленные этой сероватой мутью, и тихо вздохнул. Нужное сравнение все никак не хотело идти в голову. Сэми нахмурился, заправив за ухо кудрявую смоляную прядь, – словесность не входила в число приоритетных для него областей знания, но подобные послабления в учебе казались Сэмиэллю нежелательными. Даже по отношению к себе. Особенно по отношению к себе.
Весна на Лисьей снова подзатянулась. Четырнадцатилетний Сэмиэлль имел честь наблюдать пунцовые кроны стальных деревьев уже в шестой раз. Его старшей сестре, Джозефинн, повезло меньше – к ее двадцатилетию случилось всего восемь подобных эпизодов.
Солнце жарко пригревало спину. Крупный белый космолет кучерявого юнца, всем сердечником преданный ему боевой Штурм, облетел окрестности, вскрыл щупом ледовую корочку в ближайшем овраге и сердито зафыркал, не обнаружив под ней ничего интересного.
Сэми поцокал ему и осмотрел безбрежную бело-черную, пятнистую долину вокруг – кое-где снег уже стаял, обнажив темные пригорки, утыканные сухой травой. Куцая полоска леса неподалеку отдавала розовым – яркая листва уже успела проклюнуться на верхушках деревьев.
Трехэтажный особняк на холме был похож на уложенный горкой зефир – сиял белоснежным фасадом и не торопился снимать накрывающую его защитным куполом красную сеть. Где-то за ним, у линии горизонта, громоздился огромный, давно поглотивший окраины город оружейников – деятельный, беспокойный, шумный, живой.
Ослабив шарф, Сэмиэлль распахнул цветастое пальто, сунул руки в карманы брюк и неторопливо прошелся туда-сюда, улыбаясь похрустывающим под ногами лужицам. Штурм же в нетерпении пустил по крыльям синие огни и выдал в сторону особняка еще один, уже третий рычащий возглас-сигнал.
Белый дом остался неподвижен, зато грунт мелко задрожал, а воздух будто подернулся рябью.
Сэми в раздражении закатил глаза. Штурм метнулся к своему хозяину, прикрывая его со спины, и выпустил из загривка шипастую оборонительную пластину-гребень.
Из-за куцего лесочка вынырнул огромный черный перевозчик-кашалот, окруженный толпой зондов-ищеек, и с негромким, но явно сокрушенным выдохом, примостил свое массивное тело поперек равнины, загораживая вид на особняк.
Из распахнутого шлюза кашалота к Сэмиэллю спустился побледневший от
