Невестка слепого барона - Полина Ром

Эти самые лекарственные запасы собирали по всему замку. Часть хранилась на кухне у поваров. Какие-то травы нашли у солдат. Кое-что принесла старшая горничная. А я подумала о том, что при таком количестве народа в замке обязательно нужно завести нормальную аптеку и найти человека, который будет всем этим заниматься. До этой истории я даже не задумывалась о том, что случается, когда повар, например, получает ожог. Чем лечат царапины и простуды все слуги в замке? К сожалению, хозяйственную мысль об организации аптеки пришлось отодвинуть на потом: позвав на помощь одного из солдат, госпожа фон Краузе потребовала, чтобы я покинула комнату. Я взглянула на барона, которого слуги уже уложили на огромный отмытый стол: вроде бы все еще в сознании.

-- Ступайте, госпожа. Незачем вам на такое смотреть. Ничего страшного с господином не будет, я и похуже раны видала. Ступайте! – поторопила меня компаньонка, полными руками решительно подталкивая стоявшую рядом со мной горничную в сторону дверей.

В замке суетились слуги, все были при деле, и я почувствовала некоторую растерянность: совершенно непонятно было, что мне нужно делать сейчас. Я топталась за дверями комнаты, которую госпожа Краузе облюбовала под будущий лазарет, и тут вмешалась Мирин:

-- Пойдемте, госпожа графиня. Я чайку приказала накрыть и успокоительный взвар на кухне заказала. Поди-ка, стынет все уже. Вам непременно отдохнуть надобно!

Спорить я не стала и, вернувшись в свои покои, в самом деле с удовольствием отдохнула минут двадцать, успев выпить чашу горячего взвара, пахнущего ромашкой и мятой. Больше посидеть у меня не получилось: прибыл капрал Прессон, и во дворе загомонили люди. Накинув теплую шаль, я выскочила на улицу под недовольное ворчание Мирин:

-- Кудой-то вас несет-то, госпожа?! Рази пристало в вашем-то положении этак бегать?!

Капрал, заметив меня, коротко кивнул и доложил:

-- Пленных сейчас закроют в камеры. Куда прикажете раненых определить?

-- Мирин, покажи солдатам, куда идти следует. Раз уж госпожа Краузе умеет, пусть все раны обработает.

-- Надо бы приказать, госпожа графиня, могилы на кладбище выкопать. С вашего позволения, я пошлю несколько солдат, – капрал вопросительно смотрел на меня.

-- Конечно-конечно, – согласилась я. – Сколько наших погибло?

-- Двое, госпожа графиня. Еще двое довольно сильно ранены. У остальных только мелкие царапины.

-- Капрал, я приказываю вам отправиться к госпоже Краузе, чтобы она очистила и перевязала вашу рану. А покойникам… – я торопливо отвела взгляд от телеги, где, небрежно накрытые рогожей, были сложены тела погибших. – Покойникам, господин капрал, торопиться уже некуда. Живые важнее. После лечения вы поедите и отдохнете. А вечером, если будете чувствовать себя нормально, мы с вами обсудим, что делать с нападавшими и насколько это опасно. Не стоит ли ждать, например, нападения на замок?

-- Кое-что, госпожа графиня, я успел узнать еще там, на дороге, пока ждал помощи. Не думаю, что замку угрожает серьезная опасность. Хотя караул на ночь я обязательно удвою. Главное не это. Среди разбойников были три человека, которые служат барону фон Трокеру.

Я растерянно уставилась на капрала, пытаясь сообразить, кто такой этот самый барон, о котором я никогда не слышала. С минуту помучив свою память и ничего там не найдя, я уточнила:

-- Барон фон Трокер? А кто это такой?

-- Его земли расположены на границе с графством, госпожа графиня. Но, может быть, мы зайдем в тепло?

Только тут я заметила, что уже изрядно клацаю зубами и машинально плотнее кутаюсь в шаль, которая не слишком спасает от холода.

-- Да, да, капрал. Пойдемте в тепло. Так кто такой барон фон Трокер?

Глава 30

КЛЭР

Поздно ночью я лежала в постели и все не могла уснуть. Вяло крутила в голове разговор с капралом, вспоминала, каким измученным выглядел барон после удаления стрелы и перевязки, и переживала за Ханса, у которого была одна из самых тяжелых ран: в живот. К нему меня госпожа Краузе даже не пустила, отказавшись отодвинуть ширму, которой загородила его тюфяк.

-- И нечего вам на этакие страсти смотреть, госпожа графиня. Даст Господь, выживет бедолага, – компаньонка перекрестилась и добавила: – Хорошо бы на ночь возле больных горничную оставить. Такую, знаете, понадежнее, которая не уснет и если что, меня разбудит, – она вопросительно посмотрела на меня, и я согласно кивнула.

-- Надо, значит, найдем. Если хотите какую-то конкретную девушку, скажите.

-- Да вот Фанну можно. Она уже не молоденькая и сказывала, что ее бабка лекаркой деревенской была. Думаю, вполне справится.

-- Хорошо, я прикажу освободить ее от всех других занятий. Нужно еще что-то?

-- Бульон горячий и крепкий хорошо бы, да еще вина красного. После вина раненые и спят спокойнее, да и кровь у них быстрее восстановится. Я вино нагрею, да туда меду и травок, вот и будет им облегчение.

Мысль о том, что вино не слишком полезно раненым, я отогнала: другого обезбаливающего здесь не знают. Да и не сопьються раненые от бокала горячего напитка:

-- Я прикажу на кухне, госпожа Краузе. Вам дадут любые продукты, на которые вы укажете.

Надо было решать, что делать с информацией, полученной от капрала. Надо будет сообразить, как отправить деньги в семью одного из погибших солдат. Второй погибший был одиночкой. А вот у Фернана, по словам сослуживцев, где-то под столицей живут престарелые родители. А главное, надо было решить, вступать ли в конфронтацию с церковью. Я прекрасно понимала, насколько это чревато неприятностями. Чувствовала себя я весьма неуверенно без мужа. Но и ожидать его прибытия в ближайшие месяцы было глупо: муж вполне может задержаться в столице и на целый год.

Я ворочалась с боку на бок и вздыхала, все не могла найти удобную позу для сна. И вдруг снова почувствовала внутри мягкое прикосновение. Это было настолько трогательно и восхитительно, что у меня от счастья перехватило горло. Казалось, малыш пытается меня успокоить. Аккуратно положила руку на только еще начавший расти живот, слегка погладила, нежно и ласково, как хрупкого котенка, и подумала: «Спи, моя малышка.

Не стоит волноваться: мама со всем справится. Спи, мое маленькое счастье!».

Ребенок как будто услышал меня: еще одно бархатное прикосновение – и он затих. От этой простой и, в общем-т, совершенно ожидаемой физиологической реакции я странным образом успокоилась и достаточно быстро задремала. Но, кажется, даже во сне я улыбалась.