Ведьзмарский лес - Иванна Осипова
Урсула подошла ближе, положила голову на обнажённое правое плечо мужа, прижалась щекой к прохладной шероховатой коже, пахнущей терпко и свежо, как пахнет кора молодого дерева. Он и был сильным, молодым деревом. Ула закрыла глаза в умиротворении, осторожно коснулась пальцами кисти его руки, безвольно повисшей вдоль туловища, будто сломанная ветвь потеряла все силы. Чувствуя бег соков, смешанных с кровью, по артериям, чувствуя биение сердца мужа, она провела рукой по удивительному, почти невозможному сплетению жил, узлов и зелёных волокон, из которых состояло предплечье, обтянутое кожей-корой. Отдельные древесные нити тонкими языками подступали к ладони, шее и груди Дагдара. Неполное превращение никак не изменило внешний человеческий вид лорда, затронув лишь частично, оставив мягкими ткани, но изменив их структуру и цвет.
— Тебе больно? — Ей казалось, что переносить слитую с телом инородность трудно и неприятно.
— В полнолуние, когда болезнь продвигается дальше, — задыхаясь, прохрипел Дагдар.
— Болезнь? — Она вздрогнула, обхватила ладонью изувеченную руку, сильнее прижалась щекой к плечу.
— Раян убедил меня в этом. Я рос без родителей, доверял Личвардам, как родным. Советник уверил, что долго я не проживу. Безумный, больной лорд, заражённый в лесу таинственной хворью.
— Что говорит Эилис?
— Ипостась эрргла. Или одна из них. Отметина Древесного бога для избранника. Обращение идёт неправильным образом из-за ритуала крови.
Ула выдохнула с облегчением.
— Значит, ты не умрёшь. — Она боялась посмотреть ему в лицо, прочесть по глазам правду, так и стояла, уткнувшись в потемневшую кожу. — Прольёшь кровь на камень и исцелишься.
— Никто не знает, что случится, когда болезнь продвинется ближе к сердцу. Она точно мёртвая земля для Ведьзмарского леса. Надежды добраться до камня мало. Надежды на исцеление после ритуала ещё меньше.
— Она есть, есть. — Ула протянула вторую руку, обвила шею Дагдара, губы сами собой коснулись терпкой древесной кожи.
Не останавливаясь, она целовала и целовала — плечо, ключицу, шею. Ладони мужа снова легли на спину, пальцы нервно сжались.
— Ула, Ула, что ты делаешь⁈ — Он застонал. — Невыносимо горько и так сладко рядом с тобой.
— Я люблю тебя, — шептала Ула. — Ты будешь жить.
— Никто не знает. Не хочу причинять тебе боль. Дам развод или иначе освобожу тебя от проклятого лорда.
Вздрогнув в его руках, Ула затихла, вновь положила голову на плечо Дагдара. Объятия разжались, руки Дара обречённо опустились, а она тут же переплела пальцы с пальцами мужа. Дыхание обоих было тяжёлым и прерывистым.
— Раздень меня, Дагдар Скоггард. Я хочу стать твоей женой, — твёрдо и чётко произнесла Урсула.
71
Дар бережно отстранил Улу, жарко всматриваясь в её лицо, в мельчайшие чёрточки, точно не мог поверить, что она говорит серьёзно.
— Уверена? У тебя не будет пути назад.
— У меня уже нет пути назад. Я люблю тебя, упрямца! Думаешь, мне нужен кто-то другой⁈
Оказывается, правду говорить так легко — Ула ощутила полную свободу и радость, повторяя слова любви, и видела, что в Дагдаре горит тот же огонь. Он не колебался, нет, это не сомнения были в нём, а забота о любимой. Он готов был отказаться от желанного ради неё.
— Как хорошо, что нам обоим некуда отступать, — прошептал Дагдар, целуя жену.
Отвечая на поцелуй, Ула положила ладони на плечи Дара, медленно гладила, исследуя пальцами каждый мускул, она хотела узнать его всего, полностью. И сразу стало спокойно и светло. Он не причинит ей боли, никогда не заставит страдать, будет нежным. Словно откликаясь на её мысли, Дагдар скользнул губами к уху, чуть прихватил мочку губами, лаская, прошептал:
— Хочу, чтобы ты запомнила эту ночь, моя родная. Я не стану торопиться.
Ула почти повисла в его руках, погружаясь в сладкий и немного мучительный поток, когда он начал целовать шею, ненадолго возвращаясь к губам, потом снова горячо дышал на границе между воротом платья и кожей, пробуждая искры, текущие по артериям вместе с разгорячённой кровью.
«Сними же его с меня, сними… Дурацкое платье», — про себя простонала Урсула, добираясь пальцами до волос на затылке мужа, касаясь того самого вечно выбившегося русого вихра. Как давно она мечтала об этом.
— Сейчас, сейчас. Раздену тебя, моя маленькая. — Он опять чутко поймал мысли и чувства жены, сжимая Улу в объятиях, пытаясь забрать сразу всю, целиком себе, соединиться, как лесной дух сливается с телом человека, заснувшего в чаще Ведьзмарского леса.
А Уле всего казалось мало, поэтому она так обрадовалась, ощутив пальцы Дара, перебиравшие застёжки на спине, освобождающие её от одежды, ставшей тесной и душной. Изогнувшись, она всеми силами пыталась скорее выскользнуть из платья, одновременно подставляя тело под желанные прикосновения и поцелуи Дагдара. Ткань трещала, а он поцелуями следовал за неохотно сползающей одеждой. В конце концов платье упало к ногам Урсулы, чего она почти не заметила, задохнувшись от острой жаркой волны, пронзившей её всю, когда уверенные губы Дара добрались до обнажённой груди.
Ула и не знала, что её тело настолько готово отозваться на нежность мужа, взорваться радостным огнём в ответ на ласку. Она чувствовала, что Дагдар сдерживается, не давая воли настоящей страсти, не позволяя себе потерять голову. Из них двоих сейчас вёл он, заботясь об удобстве любимой и помня, что для Улы всё происходит в первый раз.
Горячей искрой она взлетела и опустилась на постель, перенесённая руками мужа. Несколько поцелуев — и он отстранился, волна схлынула, чтобы вернуться вновь. В ожидании Ула наблюдала, как Дагдар раздевается, а пламя бьётся в камине позади него.
— Закрой глаза, если хочешь, — низким, обволакивающим голосом сказал он.
— Хочу смотреть на тебя, — прошептала Ула, купаясь в мягком тембре, загораясь от него сильнее. — Всегда.
Она лежала, раскинув руки, не чувствуя и капли смущения или стыда. Наставники всегда говорили, что она смелая и решительная. Вот и теперь, вместо того чтобы испытывать неловкость и замешательство, положенные невинной деве, Ула стремилась не только получать, но и отдавать страсть.
