Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова
— Тебе ведь не нужно мое одобрение, — сказала она. — Но ты будто оправдываешься.
Нэйтан криво улыбнулся, убрал руки в карманы плаща.
— Не то чтобы оправдываюсь. Это было в интересах короля, все было сделано правильно. Но ты права, — склонил голову набок, рассматривая ее, — тогда я слишком не любил убивать, тем более, когда силы не равны.
— А потом полюбил? — Нет, в это она не поверила бы.
— А потом привык, — отрезал Нэйтан.
Катрина опустила глаза.
Что с ней не так? Сначала она смотрела на узника как на исчадие ада, считала чуть ли не маньяком и готова была приписать ему любые грехи. А теперь вдруг наоборот — едва ли ни возвела его в ранг святых.
Конечно же, он привык убивать. Как же побоище в Элее? Как Катрина могла о нем забыть? Там погибли сотни людей, а ее почему-то задело, что Нэйтан безжалостно убил Корвина.
Нэйт приблизился, так, что между их лицами поместилась бы разве что ладонь, и то — ребром. Катрина судорожно сглотнула.
— Я показываю и рассказываю тебе не для того, чтобы запудрить тебе мозги, — произнес он медленно, — а чтобы ты поняла, как на самом деле все было и как на самом деле есть, когда мы доберемся до заговора против нынешнего короля.
— И кто на самом деле ты, — прошептала она в ответ.
Нэйтан невесело хмыкнул.
— Пока ты только поняла, кем я был десять лет назад.
Пальцы разжались, она отступила, тряхнула волосами, которые сегодня лишь закрепила зажимами у висков.
— Покажи, что было дальше, — попросила преувеличенно бодро.
Нэйт посмотрел на нее с издевкой.
— У меня, конечно, нет ни часов, ни окна, но подозреваю, что мы и так сегодня засиделись. Уже глубокая ночь.
— Ну и что? — Катрина упрямо мотнула головой и демонстративно уселась обратно на матрас, протянула руки ладонями вверх. — Я хочу узнать, как вышло так, что Эрик Финистер стал королем.
Нэйтан подумал, потом пожал плечами, давая понять, что не возражает, раз уже она не торопится отойти ко сну.
— Хорошо, — кивнул, — закончим эту главу моей истории.
Их руки соприкоснулись.
Он открыл глаза от шума голосов и шагов в коридоре. Кто-то с кем-то вполголоса спорил, проснулся ли больной и можно ли его посетить.
В последние дни с ним носились как никогда в жизни, будто он был хрустальной вазой, которая может разбиться в любой момент.
Нэйт хотел хмыкнуть по поводу чрезмерной заботы о своей персоне, но вместо этого закашлялся.
Дверь тут же распахнулась, впуская его рыжеволосого друга.
— Воды? — спросил тот с готовностью, уже помогая приподняться и подставляя под спину подушку.
Нэйтан только махнул рукой, продолжая кашлять. Воды, еды, еще одеяло — уже три дня Эрик только и делал, что изображал его личную сиделку, хотя замок был полон слуг, готовых выполнить любую просьбу выздоравливающего.
— Прекращай, — попросил Нэйт, отставляя таки поданный стакан, — я не умираю, просто повреждений слишком много, организм не может залечить их слишком быстро.
Эрик побледнел, как и все последние сто раз, когда речь заходила о последствиях пыток в подземелье.
— Я сказал: я в порядке, — повторил Нэйт с нажимом.
Но друг будто не слышал.
— Как нога?
Проклятая правая нога, сломанная в двух местах. Она бы уже полностью восстановилась, если бы Эрик и Кнот в чистосердечном желании помочь не притащили бы лекаря, который срастил кость как попало. Теперь дару требовалось время на исправление «лечения».
— Я тебе еще вчера говорил, — повторно соврал Нэйтан, — с ней тоже все в порядке. И с руками. — Он поднял вверх руку и демонстративно пошевелил пальцами. — Видишь, все целые и гнутся.
Лучше бы он не напоминал о переломанных пальцах: Эрик стал мрачнее тучи.
Друг опустил глаза.
— Я в вечном долгу перед тобой. Мы ведь знали, что тебя взяли. Я искал способы, как тебя вытащить, но ничего не смог сделать.
Нэйт закатил глаза к пололку.
— И слава богу, а то присоединился бы ко мне…
Снова кашель. Знать бы еще, по какому принципу дар Перворожденного выбирает повреждения, которые следует залечивать в первую очередь. Кажется, подхваченное в холодном подземелье воспаление легких он решил оставить напоследок.
— Я очень виноват перед тобой, — продолжал Эрик. — А ты меня не предал.
На этот раз Нэйтан сам потянулся к стакану с водой и выразительно глянул на друга, пресекая попытку сорваться с места, чтобы ему помочь.
— Откуда знаешь? — поинтересовался, отпив. — Может, я тут разливался соловьем, выбалтывая все известные мне секреты, в том числе и твои.
— Мы допросили Рона, палача Корвина, — хмуро пояснил Финистер.
Нэйт приподнял бровь.
— Допросили?
— Его считали менталисты.
Нэйтан поморщился, представляя, что они увидели в воспоминаниях палача. Но Эрик истолковал его гримасу по-другому.
— Его арестовали и будут судить.
Нэйт вскинул голову.
— За что его судить? Он всего лишь выполнял приказ. И вообще, Рон — человек искусства. Оставь его и награди, он тебе еще пригодится, когда ты станешь королем.
Эрик вспыхнул.
— До этого еще жить и жить, — огрызнулся он. — И надеюсь, этого никогда не случится.
Нэйтан помолчал, попил еще, откинулся обратно на подушку. Тело еще ломило, но острой боли не было.
— Так что там в мире делается? — спросил, чувствуя, что скоро снова уснет.
Финистер пожал плечами.
— Лорд Ригли готовится к коронации. Все поражены смертью Верна. Официально объявили, что он погиб вследствие несчастного случая.
Нэйт покивал. Это было правильно. Чем меньше известно народу, тем лучше.
— А Корвин?
— Его так и не нашли, — ожидаемо ответил Эрик.
Так Нэйтан и думал. Что ж, придется заняться этим самому, но позже.
— Ты кольцо мое нашел? — вспомнил Нэйт. — Я тебя просил в прошлый раз.
— А, точно! — Финистер покопался в кармане и извлек перстень с рубином. — Зачем оно тебе?
