Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова
— Ты прав, муки совести ни к чему, — вздохнул принц.
Если бы Нэйт мог, он бы улыбнулся. Значит, сработало. А Верноэль оказался настолько глуп, что не сказал Придворному магу правду о том, почему плохо спал. Принял творящееся с ним за муки совести. Какая уж тут совесть?
— И на всякий случай не ходи без охраны, — добавил Корвин.
— Ты же сказал, все проверили? — забеспокоился принц.
— Проверили, проверили, — подтвердил старик. — Не нервничай, но предосторожности лишними не бывают. Этот, — он имел в виду Нэйтана, — точно ничего уже не натворит, а вот Ригли вполне может подослать шпиона. Сам знаешь, не всегда нужно бояться только магии. Вон Патриэль Финистер боялся только магии, а, гляди, как оно вышло…
Снова шаги. Громкий голос старика:
— Эй, позвать сюда стражу для сопровождения его высочества! — Шум, возня в коридоре. — И никуда без охраны, — добавил Корвин наследнику. — Лучше перестраховаться.
— И не подумаю, — заверил Верн, а потом ахнул. Громыхнули доспехи подоспевшего стражника.
— Что с тобой? — забеспокоился Придворный маг.
Нэйт готов был поклясться, что пришел именно тот страж, до которого он успел дотронуться тогда в коридоре.
Если Верноэль признается Корвину, что именно он сейчас увидел, у старика есть все шансы догадаться. И тогда коронации уже не помешать.
Но изначальный расчет оказался верен: принц не хотел, чтобы Придворный маг решил, что у него истерика. Предпочел промолчать. Тем более, Верн искренне считал, что его совесть еще жива и способна испытывать муки.
— Голова болит, — огрызнулся принц. — Здесь воняет хуже чем в конюшне.
— Ложись спать пораньше, — посоветовал старик.
А еще лучше — пройдись по замку, чтобы повстречать как можно больше зачарованных слуг…
Принц, Корвин и стражник вышли, а Нэйтан все-таки потерял сознание. Ни о каком умышленном уходе в себя уже не могло идти и речи.
* * *Палач приходил еще раз, но в итоге заявил своему господину, что пытки — это искусство, а этот пленник безнадежен. После чего Корвин смирился с провалом и отпустил палача с миром.
Кто-то что-то говорил, ходил. Шаги, голоса…
Нэйт терял сознание, приходил в себя, но всего на мгновение, достаточное, чтобы что-то услышать, но слишком короткое, чтобы успеть понять, что или кто издает эти звуки.
— Он жив! — в сознание резко ворвался знакомый молодой мужской голос.
Знать бы еще, кому он принадлежит и почему знаком.
Быстрые приближающиеся шаги.
— Живой? — голос мужчины постарше.
Снова молодой:
— Корвин, если он умрет…
— Нечего меня пугать, — теперь раздалось старческое карканье. — Ты мне не указ. То, что я впустил вас сюда — жест моей доброй воли.
— И приказ лорда Ригли, — отчеканил молодой, — будущего короля Аренора!
Что-что-что?
Ригли, Аренор, король, знакомые голоса… Нэйт, как мог, старался собрать осколки происходящего воедино, но ничего не выходило.
— Снимите его, — тем временем распорядился рядом голос того мужчины, который был старше молодого и младше каркающего старика.
— Браслеты! — снова молодой. — Первым делом браслеты, надо запустить самоисцеление.
— Самоисцеление? — присвистнул тот, что старше.
— Эй, а куда делся Корвин?!
На этом Нэйтан потерял сознание. Кто-то дотронулся до оков на его истерзанных запястьях, и сознание предпочло спрятаться в спасительную темноту.
ГЛАВА 36
Катрина смотрела на него огромными от удивления глазами.
Нэйтан выпустил ее руки, и они безвольно упали ей на колени.
Катрина все еще не могла прийти в себя. Все было так безнадежно, и вдруг!
— А как же подробности? — разочарованно протянула она.
Нэйт хмыкнул.
— Какие подробности? Я не могу показать тебе воспоминания о тех событиях, в которых не участвовал лично.
— Но можешь рассказать, — возразила Катрина, на ходу придумывая аргументы, которыми бы можно было вынудить его рассказать больше.
Однако мучилась она зря, Нэйтан криво улыбнулся и пожал плечами.
— Отчего же не рассказать? Расскажу. Сама же мне напоминала, что я обещал ничего не скрывать.
Катрина даже подпрыгнула на матрасе от радости. Довольно потерла ладони одну о другую.
— Ну давай тогда, я слушаю! — подтолкнула восторженно.
В последний раз подобное нетерпение она испытывала в восемь лет, когда разворачивала новогодний подарок от родителей. В девять Катрина уже знала, что в коробке окажется украшение или модная на тот момент игрушка, и они с подружками непременно будут ходить с одинаковыми.
Нэйт решил в этот раз быть добрым. Он поднялся с пола, прошелся по камере, разминая ноги, после чего уточнил:
— Что конкретно тебя интересует?
— Что ты наложил на слуг Верноэля? — тут же спросила Катрина, ни мгновения не раздумывая, что спросить первым.
— «Пьяный глаз».
Так она и подозревала. Вернее, догадывалась, что он использовал что-то в этом роде, но что речь идет о простеньком, даже детском заклятии, ей бы и в голову не пришло. Впрочем, для самолюбия было приятно, что интригану Корвину — тоже.
«Пьяный глаз» почти не требовал энергии, а потому был практически незаметен и не оставлял после себя следов. Теперь понятно, почему Корвин почувствовал использование магии только в конюшне — слишком много зачарованных в одном месте.
В основном этим заклятием пользовались именно дети, чтобы подшутить над кем-нибудь. Например, накладывали на одного из своих друзей, и когда тот появлялся, все разбегались в разные стороны, потому что видели перед собой не человека, а, скажем, медведя. Зачарованный мог звать, кричать, делать, что угодно, но зрители видели лишь то, что вложил в заклятие создатель.
Кроме как среди молодежи «Пьяный глаз» нигде не прижился, потому что был полностью бесполезен — иллюзия была слишком кратковременной, к тому же, только визуальной (дотронувшиеся до такого «медведя» обнаруживали не ожидаемую мохнатую шкуру зверя, а человека).
— Постой, —
