Неумолимая - Карен Линч
Заявление Илая было подобно ведру ледяной воды, выплеснутому в лицо. Как бы ни поступил Николас, Илай не оставит меня в живых. Я стиснула зубы. По крайней мере, все произойдет быстро, и я умру, зная, что друзья пришли мне на помощь.
– Тогда убей меня. – Мои слова поразили вампиров, и я гордилась собой за то, как невозмутимо прозвучал мой голос, несмотря на бурю эмоций, одолевавших меня. – Я всегда хотела лишь найти убийцу моего отца, и вот ты здесь. Мне достаточно знать, что после моей смерти друзья разорвут тебя на куски… вас всех. – С каждым словом мой голос становился все уверенней, подкрепляемый моей убежденностью в том, что именно так и поступят Николас с оборотнями.
Волна паники прокатилась по вампирам, окружающим нас. Моя жизнь – единственное, что отделяло их от верной смерти, а моя готовность умереть только что уменьшила их шансы на выживание. Некоторые из них готовы были бежать. Они не были глупцами. Мохири и волки стремились спасти меня, а мои друзья будут преследовать любого, кто решит похитить меня.
– Ни с места! – прорычал Илай. – Посмеете ослушаться приказа Мастера?
Видимо, гнев Мастера был страшнее смерти, потому что вампиры переместились, занимая оборонительные позиции вокруг меня и Илая. Уверенность Илая возрастала по мере того, как все больше вампиров выстраивалось в шеренгу перед врагами, в то время как за нашими спинами находился утес.
– Такая вдохновляющая речь, – прохрипел он на ухо. – Но видишь ли, я еще не готов, чтобы кто-то из нас умирал. – Губы коснулись моей мочки уха, и я подавила дрожь. – У меня грандиозные планы на тебя, сладкая Сара. Ты будешь принадлежать мне телом и душой еще до окончания ночи.
– Только через мой труп.
– Сопротивляйся мне, сколько захочешь. Это лишь сделает тебя более желанной. – Его голос дрожал; он будто подпитывался моим страхом и своим собственным возбуждением.
Я попыталась отгородиться от образов, что вызвали его слова.
– Ты чудовище.
Илай усмехнулся.
– У меня было много, очень много женщин, и все они умоляли меня… ну, до тех пор, пока я не заставлял их кричать. Твой папочка тоже кричал в конце, как будешь и ты.
Боль пронзила мою грудь.
– Я убью тебя! – Я задыхалась, вырываясь из его хватки, чем только вызвала смех.
Я хныкнула, когда что-то острое вонзилось в бедро. «Кинжал». Мне захотелось рассмеяться, как только я вспомнила, как пыталась отказаться от оружия, когда Николас дал его мне, и сколько раз с тех пор оно спасло мне жизнь. Что бы ни случилось, но кинжал всегда возвращался ко мне, словно бросал вызов отречься от своего происхождения.
Я запустила правую руку во внутренний карман пальто и коснулась рукояти. В этот же миг мои глаза встретились с глазами Николаса, и я черпала силы из его непоколебимого взгляда. Как бы все ни закончилось, я не уйду отсюда с Илаем. Кто-то из нас должен здесь погибнуть, и если это – моя участь, то я умру как воин, которым Николас меня считал. Я была в долгу перед ним.
– Отец, дочь, а когда-нибудь доберусь и до матери, – злорадствовал Илай, не обращая внимания на решимость, горевшую в моих глазах. Он снова притянул меня к себе, и если бы не моя новообретенная сила, у меня бы подкосились ноги от порочных желаний в его потемневших глазах. – Может, я оставлю тебя, пока не найду дорогую Мадлен. Никогда еще не пробовал мать и дочь одновременно.
– Ты больной ублюдок! – Мои пальцы сжались вокруг рукояти кинжала, и я медленно вытащила его. – Я буду наслаждаться твоей смертью, Илай.
В течение всей своей жизни я боролась за жизни других, но сегодня с превеликим удовольствием попытаюсь забрать жизнь, даже если погибну при этом сама.
Он улыбнулся, но в его улыбке не было ни капли веселья.
– Сейчас ты смелая на слова, но скоро будешь умолять о смерти. Я буду пользоваться тобой, пить из тебя снова и снова, пока не утолю жажду. А когда в тебе совсем ничего не останется, отправлю к твоему дорогому папочке.
Жизнь, полная горя, одиночества и страха, наполнила меня силой, чтобы вонзить кинжал в грудь Илая между ребрами – прямо в его демоническое сердце. Я встретилась с его распахнутыми в неверии глазами, а его руки вцепились в рукоять, торчащую из тела. Я безучастно наблюдала за тем, как его лицо озарилось пониманием, а темные, бездушные глаза уставились на последнего человека, которому он когда-либо причинит боль. Мори внутри меня упивался убийством, но все, о чем я могла думать в тот момент, – это мой отец. Смерть убийцы не облегчила боль от утраты и не принесла радости, но казалась правильной. Я не смогла спасти отца, но смогла дать ему хотя бы это.
Илай рухнул на землю, и начался ад.
Николас бросился к нам, Крис следовал по пятам, и они настигли шестерых вампиров. Мечи и тела летали так быстро, что я не успевала следить за схваткой. Волки помчались к остальным. Оставшиеся три вампира, заметив приближающуюся угрозу, попятились, чтобы прыгнуть в океан.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что меня ничто не держит. Я побежала к волкам, но меня сбили с ног и перекинули через плечо, словно мешок с картошкой.
– Ради Мастера, – прорычал схвативший меня вампир.
Я закричала и изо всех сил пыталась вырваться, пока меня тащили к утесу. Позади меня заревели волки, и сквозь шум я услышала, как Николас выкрикивает мое имя.
Мы кубарем полетели на землю, и я отлетела в сторону, увидев серебряную стрелу, торчащую из груди вампира, за секунду до того, как он свалился с утеса. С трудом поднявшись на ноги, я заметила Криса, вставляющего новую стрелу в лук.
– Сара, беги! – крикнул Николас, вонзив меч в одного из вампиров, с которыми сражался. Я не нуждалась в дополнительных убеждениях, чтобы ринуться вперед.
Сперва я не чувствовала боли, лишь холодное онемение в груди. Когда появилась пульсирующая боль, я в замешательстве опустила взгляд на красное пятно, расплывшееся по рубашке. В тот момент, когда затуманенный разум осознал, что из моей груди торчит рукоять кинжала, меня пронзила обжигающая боль.
– Нет! – взвыл кто-то, прорываясь сквозь рев в моих ушах. Я попыталась сделать шаг в сторону голоса, но ноги отказались подчиниться мне, и я, споткнувшись, попятилась назад. Мои руки взлетели вверх, пока ноги попытались нащупать опору, но там не было ничего, кроме воздуха, и я свалилась с утеса.
«Я умираю».
