Лекарство - Ксения Гранд
– Где Эми?
– Не знаю, – хмурится она, – последний раз я видела ее в четверг. Моя смена началась только в обед, но, думаю, она была здесь. Главное для тебя сейчас – не волноваться.
Прошлый четверг – больше недели назад. Джинджер должна была заметить ее на работе. У них параллельные смены. Значит, Эми здесь не появлялась с того самого вечера. Что с ней? Где она? Ведь она не умер… Нет, этого не может быть. Только не после того, через что я прошла. Она жива, я это чувствую.
– Кое-кто хочет навестить тебя.
Не успевает Джинджер открыть дверь, как в нее врываются голоса.
– Сив, господи! – Майкл спешит к моей кровати. – Мы приехали как только смогли.
– Пропустите, – в тишине больничной палаты голосок Изи звенит как колокольчик. – Ах, дорогая! Какой кошмар. Это просто ужасно!
Две секунды, и она уже висит на моем одеяле.
– Я вылетела из Флориды первым рейсом. Как ты? – она поворачивается к медсестре. – Как она? Она поправится, правда? Скажите, что она поправится, иначе я…
– Изи, я здесь и со мной все в порядке.
– Да какой там порядок! Ты выглядишь так, будто тобой каток расчищали!
– Все нормально.
– Ты всегда так говоришь. Даже когда все хуже некуда. Твоим словам вообще верить нельзя.
– Может и так, но сейчас я говорю правду.
Нет, вы видели? Этот писк, эти эмоции… Ей бы в кино сниматься.
– Сильвер, – подает голос Майкл, – она права. Выглядишь неважно. Ты такая бледная и худая. Как ты себя чувствуешь?
Хоть он и обращался ко мне, вопрос, скорее, был адресован медсестре.
– Переломов нет, – подтверждает Джинджер, – только вывих лодыжки и несколько ушибов. Тебе крупно повезло, но дважды удача одному не улыбается.
– Главное, что все позади, – отрезает Майкл. – Как тебя вообще занесло на то шоссе? Да еще и посреди ночи? Ты что там, сов выслеживала?
– Это долгая история…
– Оставь ее в покое! Не видишь, на ней лица нет! Потом будешь свои глупые вопросы задавать!
Изи – мой сегодняшний герой. И как я только без нее выживала? Спустя какое-то время о причине моих бед все забыли, а каверзные расспросы канули к лету. Я ведь только после аварии, меня нельзя допрашивать. Шум голосов не умолкает ни на секунду, а я все не могу поверить своему счастью. Надеюсь, это не сон. Череда боли и галлюцинаций пошатнула мою уверенность в реальности. Мне так и хочется дотянуться рукой до Джинджер, потрогать кудри Изи, ощутить тепло ладони Майкла. Просто чтоб убедиться, что они настоящие, понять, как сильно я по ним скучала. Изи следит за каждым моим движением, будто переживает, что я могу сломать руку, лежа на кровати. Майкл подкидывает шутки насчет моего внешнего вида, Джинджер рассказывает что-то о реабилитации, а я ее даже не слышу. Все, о чем могу думать, как я по ним скучала. Спустя время сама не замечаю, как оказываюсь на шее у Изи.
– Эй, ты чего? Все нормально?
– В полном. Просто… я так соскучилась по вас, ребята.
Не вижу ее лица, но слышу ухмылку и представляю, как растянулась ее улыбка. Наверняка они думают, что я хорошенько треснулась головой, но мне все равно. Пускай думают, если это позволит побыть с ними хоть недолго. Видеть их лица, слышать ропот голосов и смех – лучшее из лекарств. Но, к сожалению, все лекарства принимаются малыми дозами, и вскоре моим антидотам приходится уйти, чтоб я могла отдохнуть. Лежать на мягкой кровати оказалось до боли непривычно. Легкая смесь радости и беспокойства. За прошедшую неделю я отвыкла от подобных удобств. Словно и не жила в цивилизованном мире. Нужно заново привыкать к неспешному течению жизни в Уинтер Парке, со всеми своими правилами и удобствами. Думаю, это будет несложно. В конце концов, к хорошему быстро привыкаешь.
Больничная койка никогда не была такой удобной, а еда из столовой такой вкусной. Порцию лукового супа и фруктового пюре я проглотила за минуту и даже не побрезговала брусничным соком, который до этого не считала едой. Доев все до крошки, я с уверенностью признала, что это был лучший ужин в моей жизни. Мышцы наконец привыкли к мягкости одеяла и расслабились. Так тепло и приятно мне давно не было. Должно быть, я умерла и попала в рай, но мне все равно, даже если это так. Но даже чувство комфорта не смогло выбить из меня мысли о том, что мне довелось пережить. Стена, моровы, лекарство. Словно кусочки какого-то кошмара. Воспоминание о костях вгоняет в холодный пот. Стараюсь их блокировать. Не сейчас. У меня еще будет время об этом подумать. Лениво растягиваюсь на кровати. Вдруг вспоминаю о лекарстве и трогаю шею. Ищу хрустальный флакон, но нащупываю только медальон. Лекарства нет. Видимо, Блэквуд его забрал.
Замечаю на руке пятнышко с внутренней стороны локтя. Я уже видела подобное. Это метка сиринити! Такой след остается после инъекции. Вот куда девались раны! Блэквуд сделал мне инъекцию. Наверное, мое состояние было критичным. При мысли о Блэквуде в груди растекается приятное тепло. Значит, он выжил. Сиринити наконец получат свое лекарство, а я смогу вернуться к нормальной жизни. О большем и мечтать не нужно. Какое это приятное ощущение, когда все возвращается на свои места, словно бальзам по измученной коже. И что это за странное тепло в груди?
Ход мыслей прерывает гул. Так резко подскакиваю, что перед глазами темнеет. Воспоминания камнем наваливаются на измученное сознание. Это всего лишь проезжающий под окнами автомобиль. И почему у меня руки дрожат? Видно, и вправду с головой не все в порядке. Подхожу к окну. Не так быстро. Тело ноет от долгого пребывания в одной позе, но по сравнению с мучениями на Другой стороне это пустяки. В окно прорывается зимний воздух. Воздух Уинтер Парка. От мысли об этом мне хочется жадно проглотить каждую крупицу кислорода, чтоб ощутить вкус родного города. Города, который я так яро ненавидела и по которому так скучала. За стеклом дневная суматоха перетекает в сумеречную жизнь. Жители спешат по домам, где их ждут любящие семьи. С высоты третьего этажа виден край Мейнзен-стрит. А вон там, через десятки улиц, прячется наш бледно-голубой дом. Место, по которому я соскучилась больше всего и куда, надеюсь, скоро попаду.
Задергиваю занавеску, когда вдруг замечаю что-то на подоконнике. Это же… Рука поднимает коричневый цветок, тот самый
