Судьба самозванки - Амо Джонс

Она — пустота, пустой мешок с хрупкими костями.

Сломанная маленькая кукла.

Именно так, как она того заслуживает.

Кислота обволакивает внутренности, но я приветствую укол.

Я позволю этому съесть меня целиком, если оно заберет с собой аппетит к единственной вещи, которую, как клянется мое тело, я хочу, но отказываюсь иметь.

Я наклоняюсь, фиксируя конечности, когда они дрожат от гнева, осмеливаясь дотянуться до нее. Чтобы починить то, что сломано.

Я проигрываю битву, и мои пальцы скользят по ее виску, убирая волосы с того места, где они прилипли в крови, и зачесывая их назад.

Ее глаза закрываются, вероятно, случайно, и это зрелище что-то делает со мной. Поэтому я выпускаю кончики когтей из пальцев и позволяю им царапать ее кожу.

Появляются три маленькие капельки крови, и я жду, что она поморщится. Будет кричать и рыдать от боли, но она не делает ни того, ни другого.

Она ничего не делает.

Я пристально смотрю на нее, медленно поднимаясь на ноги.

‒ Если это твой крик о внимании, то ты зря потратила отличную кровь, маленькая куколка, ‒ я смотрю на Ленженда, а затем на Сильвера. ‒ Вам следовало оставить ее умирать.

А потом я ухожу, но не раньше, чем слышу ее голос.

Он вторгается в разум, и, когда никто не может этого видеть, я закрываю глаза, прислушиваясь.

‒ Я же тебе говорила, ‒ хрипит она.

Мой лучший друг издает смешок, и мне хочется вырвать ему язык.

Я хочу лишить ее жизни. Как она смеет говорить с ним, как будто они друзья, но не реагировать на меня. Она, должно быть, горит изнутри, как и я.

Просыпается в холодном поту.

Рыщет по темным уголкам своих кошмаров.

А может, и нет.

Может быть, это только у меня.

Судьба испытывает меня на прочность.

У нас забрали нашего короля. Нашего отца.

Может быть, они заберут ее следующей.

От этой мысли у меня подгибаются колени, и я хватаюсь за стол, прежде чем чуть не упасть на пол, как последняя сучка.

Я ненавижу ее.

Я ненавижу то, что она сделала со мной.

Я ненавижу то, что правда сделала с нами.

Рыча, я прорываюсь сквозь двери и жду, когда братья выйдут. В тот момент, когда они выходят, я обращаюсь к Ледженду.

‒ О чем, черт возьми, ты думал? ‒ я взрываюсь, накладываю защитное заклинание, чтобы она не могла подслушивать, какой змеей она и является.

Я делаю шаг навстречу Ледженду.

‒ Ты привел ее сюда?! Это гребаное убежище для членов королевской семьи. Место, куда не пускают даже самых доверенных людей, а ты впускаешь суку, которая убила одну из нас?! Кто сказал, что она не виновата и в смерти отца тоже?

Ледженд приподнимает бровь.

‒ Довольно сложно убить короля, когда ты даже не знаешь, как использовать свои силы.

‒ Может, и так, откуда тебе знать? ‒ я толкаю его, но он не двигается с места, и тогда мы оказываемся грудь к груди. ‒ Ты думаешь, что знаешь ее лучше меня, братишка? ‒ гнев исходит из каждой моей поры, и я не могу его остановить.

Ледженд ухмыляется, и я тянусь вперед, готовый вырвать его гребаное сердце. Он дразнит меня, и ему это нравится.

Входят Синнер и Крид, оттаскивая меня, и Ледженд смеется, опускаясь на диван, с которого он улизнул, листая свою половину папиных документов, как будто это не он только что усложнил все в десять раз.

Я вырываюсь, отталкивая от себя братьев, и пристально смотрю на младшего.

‒ Она выбивала из себя все дерьмо. Порезала руки от запястья до локтя, билась головой и кулаками о мрамор, пока кости не сломались так сильно, что Сильвер не был уверен, что сможет вправить их обратно без помощи целителя высшего уровня. Она ничего не ела и не пила четыре дня и хочет умереть.

Мои внутренности сжимаются, скручиваясь, и я клянусь, монстр внутри меня вонзает свои когти в мою гребаную плоть изнутри.

Глаза Ледженда понимающе поднимаются на меня.

‒ Мы только что потеряли нашего короля, нашего гребаного отца, Найт. Мы не можем потерять и ее тоже.

‒ Она никто.

Он слегка кивает, откидываясь на спинку дивана.

‒ Возможно. Но зверь, трясущийся в твоей груди, с этим не согласен. Она остается, пока он не потребует иного.

Разворачиваясь, я бью кулаком по гребаной стене снова и снова, пока она не превращается в груду обломков у моих ног, а братья не произносят ни слова, потому что, как бы мы все это ни ненавидели, в этом есть смысл.

Дело не в ней. Дело во мне.

Может, я и не хочу, чтобы она была рядом, но какая-то часть меня, часть, которую я не могу контролировать, хочет, и последнее, что нужно народу Рата, ‒ это обезумевший член королевской семьи на хвосте у мертвого.

Сегодня вечером мама поднимется в небо, чтобы сделать объявление, к которому я не готов.

Сделать первый шаг к тому, что будет дальше.

Я не хочу этого, но оно не имеет значения.

Король Тьмы мертв…

Пришло время для нового.

Четыре

Лондон

Медленно, мои глаза открываются, и на этот раз я лежу не на том же окровавленном мраморном полу, а на мягкой кровати, завернутая в шелк.

Руки поднимаются к глазам, и я сильно тру их, прежде чем оглядеть комнату.

Она огромная и темная, вся в дорогом золотистом дерьме, но мне это не важно. В конце концов, мне все равно. Трата королевских денег впустую.

Эти ублюдки и дня бы не продержались в человеческом мире без золотой, волшебной гребаной ложки, которую им вручили. Они понятия не имеют, как бороться или выживать самостоятельно.

Итак, их заставляют учиться в Университете Рата в течение нескольких лет после окончания их версии средней школы здесь, ну и черт с ними. Это их ничему не учит.

Ну, по крайней мере, не Стигийцев. Возможно, Аргентов, но тех, кто занимается Темной магией?

Все, что они делают, ‒ это подпитывают свою мерзость. Они находят людей, с которыми хотят поиграть, и они, блядь, играют. Они играют, пока им не надоест, а потом переходят к следующим.

Я думала, что я просто игрушка, и будь я проклята, если в какой-то момент я