Огонь в янтаре - Катерина Крутова
Песок забивался под задранную рубаху, царапал спину, зудел в прилипших к ногам портках. Его куда-то волокли, не заботясь о сохранности, голова болталась из стороны в сторону, то и дело натыкаясь на мелкую гальку и скользкие, вылизанные водой коряги. Буря сменилась непроглядным дождем, почти скрывающим силуэт впереди. Возгар попытался дернуться, лягнуть тащившего его за ноги, но сумел только скривиться от боли при ударе об очередной камень и вновь провалиться в небытие. Очнулся он в темноте от того, что кто-то настойчиво и не особо умело стягивал с него штаны.
— Эй! — попытался выкрикнуть громко и грозно, но вышло похоже на жалобный мышиный писк. Раздевающий его незнакомец замер, а затем отстранился, позволяя робкому свету тлеющего костра осветить пространство.
Возгар лежал на песке под теряющимися в темноте сводами грота. Рядом на коленях сидела чумазая деваха примерно его лет. Хитро сквозь космы спутанных длинных волос, теребила край короткой нижней рубахи. В прищуренных любопытных глазах отражались огненные искры костра. Парень попытался подняться, но смог лишь повернуться и закусить губу, сдерживая стон — тело не слушалось, а в груди болело.
— Ребро сломал, а может два, — голос у девки был тихий, уверенный, а движения быстрые, точные. Пока он корчился на песке, задрала на нем одежу и принялась ощупывать бок.
Возгар попытался отбиться, злобно скинул теплые ладони, но та повелительно шикнула, толкая его обратно на спину:
— Ледяной совсем. Не утоп, так от холода сдохнешь. Дай, согрею, — после этого незнакомка вновь взялась за рубаху и портки, раздевая ловко, несмотря на встречное сопротивление.
— До чего ж ты упрям! — рассердилась, когда, в последней попытке контроля Возгар прижал ускользающее рваное и мокрое тряпье к причинному месту.
— Отморозиться решил? — девка рассмеялась, сверкнув белыми зубами, резво стянула через голову одежду и, голая, устроилась рядом, вытянувшись на темном песке. — Обнимешь? Иль мне самой?
Юный рыбак опешил. Что творится в банях, на сеновалах, да под одеялом у мамки с отцом, он, конечно, давно знал. Но сам пока только ладонь по уду гонял в ночи, когда бессонница мучала. Чтоб вот так рядом с живой девкой лежать доселе лишь представлять мог. А она прижалась сильней, обжигая его замерзшее тело своим теплом. Возгар напрягся, но рассудил, что худа не будет, да и от чужого жара немота проходить начала, потому осторожно нащупал впотьмах девичий бок. Несмелую ладонь его тут же подхватили, шустрые пальцы сплелись с его ледяными, а незнакомка, довольно урча, подтянула к себе, вынуждая наваливаться, подставляясь неуклюжей стеснительной тяжести робеющего юнца.
— Помочь или по наитию разберешься? — вновь усмехнулась, откидывая голову. В спутанных волосах янтарными каплями сверкнули искры догорающего костра.
— Сам, — буркнул Возгар, чуя, что как минимум мужское в нем ожило, побороло хладную немоту и потянулось к настырному жару приставучей бестии.
— Ну, сам так сам, — игриво прикусила губу и подалась навстречу, раздвигая бедра, принимая в себя его первый стремительный раз.
Парень очнулся утром. Лохмотья одежды высохли у догоревшего костра. По берегу от грота до полосы прибоя вела цепочка следов босых девичьих ног.
— Уплыла, — решил Возгар, наклоняясь и набирая в ладонь горсть песка. Меж черных крупиц огненными брызгами сверкали осколки янтаря, точь-в-точь как на чудом уцелевшем обереге.
Наемник проснулся, стискивая в кулаке черный драконий коготь. Янтарные бусы были теплыми на ощупь, а тело ныло истомной негой — будто не привиделась ему настырная девка, истребовавшая ласки, а случилось то на самом деле.
— ЧуднЫе дела, — Возгар задумчиво почесал старый шрам на боку — наследство давнего кораблекрушения, забравшего жизни отца и дяди.
4. Из песни слов не выкинешь
Поутру в «Драконьем брюшке» пекли пироги славные на всю округу. Заглядывали за ними и с богатого Купечьего двора, и с открывающихся затемно кузниц. Поговаривали, что и сам Крез Великий любит побаловаться Рёниной ватрушкой с яблоком да мочеными ягодами. А кто попроще довольствовались румяными с капустой или сытными с потрошками. Лепешки, сдобренные смальцем и молодым овечьим сыром, и те не залеживались.
Не тревожа мерно храпящего Тура, Рёна наспех заплела косу, подколола на груди фартук брошами в виде спящих драконов и спустилась на кухню, где стряпухи уже, весело переговариваясь, ставили пироги в печь. С порога заметила вэрингов — юного Мошку и другого, с рудными* (ржавыми, медно-красными) вихрами. Хотела возмутиться, да пригляделась — работа спорилась, а что лясы девкам с парнями поточить захотелось, так в том вреда нет. Говорил в основном старший, Мошка лишь поддакивал, за обе щеки уплетая полбяную кашу из глиняного горшка.
— На моей памяти в третий раз Крез нас по Авадаль шлет. На дает ему покоя обитель первых ящуров, — вещал рыжий. — До самого Меларена дошли, добычу знатную привезли, уж думал, вернусь в родной стад, женюсь на сметливой молодке, вроде тебя.
Вэринг подмигнул зардевшейся стряпухе, та шутливо отмахнулась, склонившись к тесту и пряча на устах довольную улыбку.
— И что помешало, служивый? — Рёна усмехнулась, отметив, как все подобрались, а Мошка и вовсе вскочил с лавки, даром что в пояс кланяться не стал.
— Драконы помешали, вот что, — буркнул вихрастый, недовольный тем, что румяная стряпуха перестала ему лыбиться, стесняясь хозяйки.
— И как, позволь спросить, те, кто сотню лет уж как подохли, помешать могли? — женщина прошла по кухне, пробуя начинки, подмазывая бока поднимающихся пирогов взбитым яйцом, подвигая горшки, стоящие на краю, одним касанием делая хорошее лучшим.
— Не все ящуры сгинули, как оказалось, — брякнул Мошка, но тут же осекся под суровым взглядом старшего. Но осмелел, встретив любопытный взгляд самой младшей из чернавок, драящей в углу здоровый котел. — Своими глазами живую драконицу видел так близко, как вас сейчас.
— Брешешь! — уперев руки в бока, возразила Рёна.
— Да чтоб меня навье племя под полной луной растерзало! — юный вэринг вспыхнул от возмущения.
— Ну-ну! Говорят, терзанья ночных дев не столь страшны, сколь для души пагубны. Вкусивший однажды, на людских баб уж не посмотрит, — рыжий лукаво глянул на понравившуюся стряпуху, наблюдая, удалось ли ее смутить. Та лишь гордо распрямилась и, глянув на хозяйку за женской поддержкой, возразила:
— Те так говорят, кто девки хорошей не ведал.
Вэринг примирительно улыбнулся:
— Мелкий не врет. Мы уже обратный путь держали, как на ладьи накинулся шторм такой силы гнева драконьего, что
