Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ) - Тереза Тур
— Уля! — детский крик разорвал тишину.
Через всю площадь, не обращая внимания ни на прохожих, ни на меня, ни на Колокольчика, неслась растрёпанная малышка — один в один Улька, такая же темноволосая и кареглазая.
— Уля-я-я!
Девочка бросилась Уле на руки. Следом за ней спешила уже знакомая мне женщина.
— Добрый вечер, госпожа Норри, — Уля поспешно поклонилась и почему-то с опаской покосилась на меня.
— Я Ришку покормила, — сообщила, улыбаясь, женщина. — До молока она, что котёнок, — всю крынку вмиг вылакала!
— Поужинаете с нами? — улыбнулась я доброй женщине и, дождавшись её согласия, скомандовала: — Девочки! Идите в дом, накрывайте на стол. Еда скоро будет. Конюшня во дворе есть?
Крылатый мой умница при этих словах поклонился не хуже дрессированного пони. Дети, на мгновение забыв обо всём, радостно взвизгнули. Какая там еда, если около дома стоит настоящий живой грифон!
— Можно погладить? — подняла на меня Уля умоляющий взгляд.
Девчушка сияла от счастья, личику вернулись краски, ушла старушечья обречённость из глаз, от которой всё это время было не по себе.
Колокольчик сделал шаг вперёд и склонил голову, подставив перья детским ладоням.
Хвала Спасительнице, вскоре принесли еду, иначе моего бедного боевого грифона затискали бы насмерть.
Сын госпожи Норри, по виду чуть моложе меня, принёс кувшин с вином и тут же исчез, поклонившись.
— У меня их четверо, — нежно улыбнулась женщина. — Поднимаю, как могу.
Она кивнула на вывеску соседнего дома: «Снаряжение».
— Всё, что осталось от мужа, — пояснила гостья, поймав мой вопросительный взгляд. — Горы… они такие. Забирают.
Вздохнув, госпожа Норри отправилась помогать девочкам по хозяйству, а я — определять Колокольчика на постой. В конюшне грифон вполне себе поместился, даже потолки разбирать не пришлось, но Колокольчику всё равно не понравилось. Похоже, мой грифон ненавидел всё, что связано с Биргенгемом.
— Предпочитаешь отправиться в форт? К родичам? — спросила я птаха.
— Фр-р-р…
Грифон внимательно огляделся, понял, что места хватает, и изобразил обморок.
Я рассмеялась. Принесли еду. Распорядилась, чтобы грифону выдали мясо (может, хоть это примирит его с новыми условиями?), и отправилась в дом.
— Как получилось, что девочки оказались в таком бедственном положении? — спросила я у госпожи Норри, когда мы все наконец уселись за накрытым столом.
В доме было чисто и уютно. Здесь жили простые, честные, работящие люди — это чувствовалось во всём.
— Жизнь жестока, госпожа графиня.
— Джоан, — поправила я. — Но мне показалось, город ни в чём не нуждается…
— Это вы про золотые одеяния Шосса?
Я кивнула.
— Безопасность, еда и лекарства — вот главные ценности Приграничья. А камни да золото… — и она пожала плечами.
Глава шестая
Я проснулась затемно, солнце ещё не взошло. Герань, что росла в горшке на подоконнике, ожидаемо обзавелась за ночь весёлыми соседями — ярко-синими колокольчиками. Я покачала головой. Порадовалась, что никто не приснился: специально не положила гребень, натёртый зельем, под подушку, суженого мне только увидеть не хватало!
Села, откинула выделанную шкуру, одеял бывшие хозяева явно не признавали. Дубовая кровать едва слышно, по-дружески скрипнула. Мебель в доме была добротная, большая, словно созданная для великанов. С другой стороны, разве это важно? Важно, что исправно работает водопровод и нет недостатка в магических камнях, позволяющих нагревать воду.
Тихонько, стараясь ступать бесшумно по половицам, обошла дом. Прислушалась к дыханию девочек. Ришка спала спокойно, сладко посапывая, а вот Уле снились кошмары. Рваное дыхание, шкура сползла на пол, руки девочка разметала по кровати, словно боролась с монстрами во сне. Я укрыла малышку, погладила по голове. Спи, Уля. Спи. Я знаю, каково это. Сиротство — дикое, выматывающее, выгрызающее изнутри чувство безнадёжности…
Бабушкино имущество конфисковали после её смерти за то, что торговала травами и лечила без лицензии. Тогда меня всей деревней отстаивали. Все, кому бабушка помогала, чьих детей спасла. Стараниями этих людей, домик на окраине городка мне всё-таки выделили. Оформили в собственность — бродяжничать не пришлось.
Вдруг стало трудно дышать, дрожь, вызванная воспоминаниями, прошлась по телу А я думала пережила, справилась, забыла… Оказывается, нет. Не совсем…
Убедившись, что с детьми всё в порядке, пошла во двор, к конюшням, выпустить Колокольчика на охоту.
— Это ты цветы на окне разукрасил? — погладила я пернатого. — Никак не привыкну я к твоим фокусам… Лети уже, а то мы на мясе разоримся!
Грифон покосился сверкающим глазом и взмыл в небо. Я бросила взгляд в сторону форта. Поежилась. Холодно! Не будет у меня последнего месяца лета нормального в этом году… С другой стороны, сама виновата, никто меня забираться в такую даль не просил. Король же предлагал ехать к морю с комфортом…
Я представила себя на курорте и улыбнулась утренним заморозкам, всем сердцем чувствуя, что мой выбор, каким бы он ни был, правильный. И потом, не прилети я сюда, что сталось бы с Улей и Ришкой? Достались бы алчному градоначальнику и этому мерзкому Ллонку? Ни за что! Ульку надо отправить учиться.
Я зашла обратно в дом. Тепло! Нашла вход в аптеку и отправилась туда, раз вчера не получилось, осмотрюсь сейчас, пока есть время.
В торговом зале царил полумрак. Сначала не поняла почему, потом сообразила: украшенные цветной мозаикой окна слишком пыльные. Надо бы их отмыть.
Стойка, шкафы, стол, кадки с растениями вдоль стен рядами, некоторые из них висят в воздухе благодаря летающим зельям (надо будет сварить новое да заново спрыснуть, иначе упадут). Всё, что меня окружало, было таким же, как и в доме, большим, добротным. Веяло спокойствием и порядком. Вот почему Уле так тяжело. Родители были для неё каменной стеной, той самой защитой, о которой думаешь, что она навсегда…
Девочка, хоть и была совсем ещё ребёнком, поддерживала в аптеке чистоту. Пыли не было, баночки блестели. Пузырьки выстроились рядами на полках, щеголяя этикетками, подписанными детской рукой…
Так… Я без труда нашла ветошь, раздобыла ведро с водой. Распахнула окна. Бодрящий ледяной воздух ворвался в помещение, тронув листики лекарственных трав, растущих в кадках. С влажной тряпкой наперевес, устроилась на широком подоконнике встречать рассвет, словно птичка на ветке.
Хорошо!
Едва небо пронзили первые солнечные лучи, я принялась оттирать окна до скрипучего блеска, мысленно разговаривая с бывшими хозяевами о том, какие у них замечательные девочки. Я верила, что они меня слышат. Обещала, что позабочусь об Уле и Ришке.
Как же так получилось, что они погибли? Вот если бы они могли рассказать… Что
