Стефани Майер - Сумерки

Пока мы шли к четвёртому корпусу, Майк, не переставая, ныл…

Как только я вошла в класс, то сразу с облегчением отметила, что моя парта всё ещё никем не занята. По рядам бродил мистер Беннер и ставил на каждый стол по микроскопу и коробке с образцами. Урок никак не мог начаться вот уже несколько минут, в классе стоял гул голосов. На дверь я старалась не смотреть, рассеянно разрисовывая обложку тетради.

Я отчетливо различила звук отодвигаемого рядом со мной стула, но не оторвала взгляда от своего рисунка.

— Здравствуй, — произнес спокойный мелодичный голос.

Я подняла глаза только чтобы убедиться, что говорит он именно со мной. От меня он сидел настолько далеко, насколько позволяла длина парты, но стул при этом развернул в мою сторону. Мокрая взъерошенная шевелюра — но даже теперь он выглядел так, словно заявился в класс прямо со съёмок рекламы геля для укладки волос. Его великолепное лицо светилось дружелюбием, открытостью, на чётко очерченных губах — лёгкая улыбка. Но глаза оставались настороженными.

— Меня зовут Эдвард Каллен, — продолжил он, — на прошлой неделе я не имел возможности представиться лично. Ты, должно быть, Белла Суон?

Мысли мои беспорядочно закружились. Я что-то упустила? Он сейчас был безупречно вежлив! Нужно что-нибудь сказать, он же ждет. Но на язык не шло ничего вразумительного.

— А… откуда ты знаешь, как меня зовут? — выпалила я.

Его мягкий смех очаровывал.

— Ну, я думаю, каждый тут знает, как тебя зовут. Все в городе ждали твоего приезда.

Я слегка поморщилась — примерно так и обстояли дела.

— Нет, — я продолжала глупо выяснять, — я имела в виду, почему ты назвал меня Беллой?

Он озадачился на секунду:

— Предпочитаешь, чтобы тебя называли Изабеллой?

— Нет, мне нравится Белла… но я подумала… ведь Чарли… то есть мой отец… ну, он обычно называет меня за глаза Изабеллой. Поэтому все именно так меня и зовут, — я попыталась объясниться, чувствуя себя при этом совершеннейшей идиоткой.

— О… — только и смог сказать он. В смущении, я отвела глаза.

К моему огромному облегчению, мистер Беннер наконец начал урок. Я попыталась сосредоточиться на пояснениях, которые он давал к сегодняшней лабораторной. Образцы в коробках были расположены не по порядку. Работая в паре, мы должны были упорядочить стёклышки с образцами клеток корня репчатого лука по фазам митоза и подкрепить это соответствующими записями. Учебником пользоваться было нельзя. Нам давалось двадцать минут, после чего мистер Беннер проверит, кто как справился с заданием.

— Начали, — скомандовал он.

— Дама первая? — спросил Эдвард. Я посмотрела на него. Он улыбался кривой улыбкой, но это было так красиво, что я уставилась на него завороженно, как ненормальная.

— Или я начну, если пожелаешь, — улыбка исчезла; очевидно, он засомневался в полноценности функций моего мозга.

— Нет, — сказала я, краснея, — я начну.

Я решила покрасоваться немного, совсем чуть-чуть. Эту лабораторную мне уже приходилось делать, так что я знала, что искать. Всё было довольно просто. Я поместила первое стёклышко в микроскоп и быстро сменила разрешение на x40. Секунду я рассматривала образец.

Мой вердикт был однозначен:

— Профаза.

— Не возражаешь, если я взгляну? — спросил он, когда я стала убирать стеклышко. Его рука перехватила мою, останавливая. Пальцы были ледяные, как если бы он подержал их в сугробе, прежде чем войти в класс. Но руку свою я отдёрнула не поэтому. Его прикосновение было подобно электрическому разряду.

— Извини, — пробормотал он, тут же убрав руку. Но потом потянулся к микроскопу. Я следила за ним, всё ещё потрясенная, пока он изучал образец, на что ему понадобилось гораздо меньше времени, чем мне.

— Профаза, — согласился он, аккуратно вписывая это в первую графу нашей лабораторной. Он быстро сменил стёклышко на следующее, бросил беглый взгляд в микроскоп.

— Анафаза, — проговорил, тут же вписывая это в тетрадь.

Я напустила на себя безразличный вид:

— Можно мне?

Он усмехнулся и подвинул ко мне микроскоп.

Я с нетерпением заглянула в окуляр. И только для того, чтобы разочароваться. Чёрт побери, он прав!

— Образец номер три?

Я, не взглянув на него, протянула руку.

Он вручил мне образец, тщательно следя за тем, чтобы не прикоснуться к моим пальцам. Я постаралась как можно быстрее рассмотреть срез.

— Интерфаза.

Микроскоп я подтолкнула к нему до того, как он сам попросил. Он бросил лишь краткий взгляд и стал записывать. Я могла бы записать результат первая, но меня устыдил его ровный изящный почерк. Не хотелось испортить страницу своими уродливыми каракулями.

Работу мы закончили раньше всех. Майк с соседкой сравнивали два образца снова и снова, некоторые искали ответ в тайно открытых под партой учебниках.

Мне ничего не оставалось, кроме как по возможности не смотреть на него… безуспешно. Я подняла глаза — он смотрел на меня, с тем же непостижимым выражением сожаления во взгляде. И тут мне стало понятно, что именно изменилось в его лице.

— Ты носишь линзы? — не задумываясь, ляпнула я.

Мой неожиданный вопрос озадачил его.

— Нет.

— А… — я смутилась, — Мне показалось, что что-то не так с твоими глазами.

Он пожал плечами и отвернулся.

Но если серьёзно, то я была уверена, что с его глазами что-то не так. Я чётко помнила совершенно чёрный оттенок в последнюю нашу встречу — уж очень цвет радужки контрастировал с бледностью его кожи и рыжиной волос. Сегодня это был абсолютно другой цвет: необычно охряной, темнее жжёного сахара, но с похожим золотистым отливом. Мне было непонятно, как подобное возможно, если только по какой-то причине он не соврал про линзы. Или, может быть, это Форкс сводит меня с ума в буквальном смысле этого слова.

Я посмотрела на его руки. Они снова были сжаты в кулаки.

К нашей парте подошел мистер Беннер, выяснить, почему мы не работаем. Он увидел полностью выполненную лабораторную, потом стал вчитываться в ответы более внимательно.

— Эдвард, не кажется ли вам, что Изабелла имела полное право поработать с микроскопом? — поинтересовался мистер Беннер.

— Белла, — машинально поправил Эдвард. — Вообще-то, она определила три из пяти.

Теперь мистер Беннер смотрел на меня, правда, довольно скептически.

— Вы выполняли эту лабораторную раньше? — задал он мне простой вопрос.

Я робко улыбнулась:

— Не с корнем репчатого лука.

— С зародышем трески?

— Верно.

Мистер Беннер кивнул.

— Программа в Финиксе опережает нашу?