20 см - Александр Кормашов
Он сел на диван и включил телевизор. Говорить ему было не с кем и не о чем. Жену он застращал ещё в молодости и постепенно низвёл до состояния муравьихи, отвечавшей лишь базовым его потребностям. Двух старших детей, дочерей-близняшек, он когда-то послал в закрытую школу при монастыре, откуда они должны были выйти идеальными жёнами, вот только ни та, ни другая не захотели возвращаться, а младшая… С младшей он категорически не общался. Персон-а-3д росла невероятно упрямой, строптивой, а как выросла, так вообще настолько осмелела, что однажды в открытую послала его на три буквы. Другой бы отец, наверное, не так сильно обиделся, потому что из пяти самых грубых слов в их богатом муравьином языке, а именно, «хам», «хем», «хим» «хом», «хум», самое первое, через «а», было самое мягкое.
— Папа, ты хам! — однажды выкрикнула Персон-а-3д и ушла, и больше не переступила порог родного дома.
Но, наверное, переступала. Тут Персон не мог поклясться, потому что мать привычно хитрила. Он понюхал воздух, только ничего не почувствовал. Ничего. Даже запаха подгоревшей еды, хотя с кухни уже сизой струйкой тянулся дымок. Трудно жить имея орган обоняния, но не имея способности обонять. Для любого муравья это вообще страшная трагедия. А для него ещё и страшно личная.
Он встал с дивана и подошёл к книжному шкафу. Когда-то он читал тонны книг, учился на филолога-литературоведа, писал диплом об удачных и неудачных примерах рифмовки открытых и закрытых мужских рифм, но стал журналистом. Осознавал, что журналистика — это не его, но писал много и в разные издания. В военную газету он писал тоже. Однажды его пригласили в штат, а затем предложили аттестоваться. Он долго упирался, отнекивался, не хотел надевать погоны, мол, свобода дороже, но сдался. А когда его попросили подписать согласие на сотрудничество с ТСС, то в душе он снова сильно протестовал, но опять сдался. Зато карьеру сделал стремительную. Он буквально горел на работе, продолжая гореть и тогда, когда, уже будучи майором, потерял нюх. Случилось это во время пожара. Один муравей-умелец в своём гараже сделал вертолёт и уже приступил к взлёту. Когда вертолёт поймали, внезапно брызнул бензин. А потом вспыхнул.
Персон пострадал. Но главное, с пор поры обоняние ему стало капитально отказывать. Он страшно переживал. Он чувствовал, что карьера в любой момент может рухнуть, и пускался во все тяжкие, чтобы скрыть свою неполноценность. Он служил ещё рьянее, дослужился до следующего звания и даже занял должность заместителя своего шефа. При этом никто из сослуживцев по-прежнему не догадывался, что коллега начисто лишён нюха. Главное было, как он быстро усвоил, чтобы он сам испускал правильные феромоны. И из правильных частей тела. И в правильных местах того комплекса зданий, где располагалась их служба.
Персон взял наугад первую попавшуюся книжку. Полистал. Нет, ну нет. Тягучие любовные переживания женщины-следователя по уголовным делам. Вероятно, купила жена. Вторую книжку он даже не стал открывать, сел с нею на диван, но и там не сразу открыл. Этими приключениями он зачитался в ещё детстве. В детстве была целая книг про мальчика-интернетчика и девочку-интернеточку. И вдруг ему захотелось плакать. Он ведь когда-то собирался написать толстенную монографию о ведущей роли детей в развитии электронного интернета. И даже представлял, как он станет профессором и будет читать курс лекций…
Нет, если люди-боги и существовали, они оставались не в курсе, что настоящий интернет красные муравьи изобрели сами, ещё до людей и без их участия, и он существует испокон веку. Это интернет запахов, интернет феромонов, которые муравьи могут испускать и руками, и ногами, и головой, и каждой клеточкой своего тела. Благодаря ветру, сквознякам, а, главное, благодаря изощрённой системе подземной вентиляции, эти запахи мгновенно разносятся повсюду, по всему городу, по всей цивилизации, и никто не может полноценно существовать без подключения к этой сети. Тот муравей, кто когда-то написал самый первый текст исходного кода, сейчас давно и прочно забыт, но программа продолжает писаться и без него, развиваться как вширь, так и вглубь, оставаться общедоступной, лишь — чем выше по иерархической лестнице стоит какой-то муравей, тем более высокую степень доступа к феромоновой сети он имеет.
Персон давно уже не испытывал радости от обладания личным паролем для доступа к своему природному интернету. Он всё чаще пользовался услугами электронной сети, той, которую якобы предоставили люди, хотя эта сеть по всем пунктам уступает муравьиной и особенно раздражает тем, что избыточная информация в ней летает, как вирусы по воздуху, когда ты даже не знаешь, чем заразишься в следующую секунду.
Персон вздохнул. Он чувствовал себя обречённым. А тут ещё глупый случай с перекрашенными студентами! Пусть с одним из них, ну да ладно. И ведь не то обидно, что он в этой истории что-то не учуял. Непростительно было не учуять настроения руководства. Хотя, если честно, руководство тоже ничего не чует. Общество! Как говорил его дальний родственник, престарелый викарий из Храма всех людей (подъепископ, по мнению подполковника), всему виной это проклятое общество. Это оно постоянно таскается с идеей о чёрных муравьях, пишет о них книги, ставит пьесы, снимает кино. Общество спит и видит, как бы ему выбраться из воронки наверх, как бы пробить круг неба над головой и подняться чуть выше окружности горизонта…
На кухне что-то упало и разбилось. Персон повертел в руках книгу и швырнул её на пол. Сейчас её почему-то даже в руках держать не хотелось. Чёртовы мальчики-интернетчики и девочки-интернеточки! Но книгу всё-таки пришлось поднимать. Он встал и взял её двумя пальцами за корешок, а потом долго искал то место, где книга стояла раньше, но так и не нашёл нужного промежутка и тогда с силой воткнул её куда попало да ещё добавил кулаком. В нос ударила пыль, он чётко видел облачко, но снова ничего не почувствовал. После отпуска, если раньше не отправят в отставку, сразу подойдёт срок очередной плановой медкомиссии, и вот как он сумеет опять обмануть врачей? Впрочем, если снова
