Хозяин Зимы (СИ) - Ирена Гржибовски
— Однако учтите, что оплата будет лишь через две декады. Видите ли, средства идут на облагораживание моего поместья. За ожидание, конечно, доплачу.
— Да что вы, что вы! Я и так буду рада! Вам, может, помощь нужна? Я бы кухоньку прибирать начала, глядишь, утром уже на ней готовить стану.
Севара облегчённо улыбнулась. Помощь лишней не будет. Оленя как раз закончила чистить комнату. Там осталось лишь подготовить спальное место. Забава немедля сдружилась с хозяйской камеристкой, будто давно её знала. Обе ушли прибирать холодную тёмную кухню, а Севара неспешно вытирала кресла.
Заглянул дед Ежа, отчитался о дровах, которых должно хватить на две декады, а ещё похвалился, что болтливый мужик выложил, что у соседа кобылка продаётся. Не породистая, но для извоза послужить может. Севара в лошадях не разбиралась, однако иметь свою не отказалась бы, да и планировала такую покупку, но животному понадобиться много чего от снаряжения до пищи.
Дед Ежа всё же упросил хоть съездить взглянуть, всё равно мужик тот уезжает, подбросит. Несмотря на наступивший вечер, решительность новоявленного слуги оставалась нерушимой. Держать силой — бессмысленно, да и работы другой ему не поручишь, но раз уж он после таскания тяжестей такой активный, то почему бы не отправить хоть взглянуть на ту кобылу. Севара махнула рукой, мол, езжай. Дед Ежа радостно потёр руки, едва ли не убегая вон.
Помимо встречи с разбойниками в холодном лесу, остальное пока складывалось удачно. Лишь бы компания по добыче кристаллов ответила скорее и желательно согласием. Тогда будут деньги за зиму, а там и за весну. Так можно будет не подсчитывать кропотливо каждый рез и прикидывать сколько будут стоить, например, привезённые серьги с изумрудами.
В кухне потеплело — то затопилась побелённая печь. Оленя и Забава негромко переговаривались и Севара невольно прислушалась, подойдя ближе.
— … трудная у сироток, — прозвучал вздох Забавы. — Но ты молодец, раз устроилась.
— Да. На постоялом дворе сложно было, тут… пока не знаю, но сударыня мне очень нравится. Она такая… величавая. И вроде бы добрая, общается так… с уважением.
— Верно, я тоже подметила. Эдак гордо, но людей ценит поболе нашего. Я уж забыла, когда со мной, хоть и вдовой, так говорили. Одни мужики в том трактире, только успевай от скабрёзных взглядов уворачиваться, едва покажешься. Тьфу!
Севара зарделась от похвалы, но одёрнула себя, напоминая, что такой стиль коммуникации для неё нормален, и гордиться здесь нечем. Разумеется, она лучше каких-то чумазых работяг, на то и дворянка. Пожурив себя за подслушивание, Севара заглянула на кухню. Разговор стих.
— Похоже, я справилась с вытиранием мебели. Она выглядит… сносно. Здесь нужна помощь?
— Что вы, сударыня, отдыхайте, мы сами управимся! — горячо заверила Оленя.
— Негоже вам ручки белые марать, — поддакнула Забава. — Ясно дело, людей сразу не найдёте, но уж и нас тут хватит на уборку-то. Мы приученные. Вы и так тут уж столько помогли, посидите хоть.
— Скучно сидеть, — призналась Севара.
— Хотите я вам сказки расскажу? Я много знаю. Всё веселее, коль не в тишине.
— Конечно, Оленя, если тебя не затруднит.
— Мне в радость. Что бы вам рассказать… Хотите про Хозяина Зимы? Его весь Осидест знает, конечно, но сказывали о нём изначально только у нас.
Возражений не нашлось, а юная камеристка перевоплотилась в юную сказочницу и начала:
— Жила-была Зима. Дыхание — холод, поступь — хруст снега, глаза — лёд, когти — мороз, одеяние — вьюга. Бродила она по вершинам гор, накрывала их белыми одеялами, да только надоело ей сидеть в одном месте. Спустилась она к реке, лишь дотронулась, как та обернулась стеклом — прозрачное и твёрдое, только трещинки бегут. Ринулась она по устью, глядь — деревья стоят. Зелёные, точно камень жадеит. Протянула она к ним бледные пальцы, как листва осыпалась и ковром легла.
Севара присела на скрипучий стул, вытащенный откуда-то из недр кухни Забавой. Последняя стала рядом, давая себе передышку и вслушиваясь в историю.
— Голову поднимает Зима к небу синему, а над ней птицы кружат. Дыхнула на них она, те и упали. Идёт себе дальше, видит дом стоит, а в доме том щели. Через них она стужей забралась, да дитя заморозила, — печально выдохнула Оленя. — Ходила она по свету, люд пугала, души забирала, а за ней покрывало снега стелилось. Встретила она однажды на пути ведьму. Та говорит: коли будешь народ изничтожать, тот тебя изничтожит. Не поверила ей Зима и ушла.
«Чая не хватает», — подумала Севара. Ей вспомнились вечера из детства, когда мама ещё была жива, когда они собирались вместе читать сказки.
— Долго ли коротко, а Зима бродяжкой скиталась по свету. Но люди собрались вместе и начали молиться богам, чтобы те послали им спасение. Чтобы за Зимой следили, чтобы та приходила и уходила вовремя, чтобы жизнь была. Тогда боги из ночного света, ветра, металла и камня сотворили его — Хозяина. — Последнее слово Оленя произнесла немного напевно.
По спине прошли мурашки, Севара скрестила руки на груди, чуть опустив голову. Сказки про Хозяина Зимы она знала. Но те обычно начинались иначе. Он либо карал, либо давал дары, но ни разу в книгах она не встречала истории его возникновения. Подразумевалось, что он неведомое существо, которое по сути и является зимой. В истории Олени всё выходило иначе. Всё ещё сказочно, но отчего-то близко, будто и вправду ходила такая хладная дева, которую победил он…
— Хозяин схватил Зиму, да обернул волчицей, а дары её себе забрал. С тех пор он властитель севера, живущий в замке богов. И коли увидали мужчину с глазами-алмазами, отражающими свет звёзд, с волосами из снега и короной изо льда, то знайте, тот, кого вы встретили — Хозяин Зим… Ааа!
Выкрик в конце истории заставил Севару подскочить, а Забаву громко выругаться, и отпрянуть от заиндевевшего окна. За стеклом кто-то стоял, его глаза выделялись. Яркие стылые, они глядели так странно, что внутри похолодело, пасть страха клацнула своими зубами, пробежалась по спине липким студёным потом.
«Хозяин Зимы», — в панике промелькнула мысль. Верно, в том тёмном лесу был он, а теперь пришёл за ней… за невестой. «Бред!» — осадила Севара себя. Всего лишь сказка, которую рассказали в полумраке кухни и под впечатлением которой они оказались.
Глаза
