Ками Гарсия - Прекрасный хаос

Ками Гарсия, Маргарет Штоль

Прекрасный хаос

Нашим матерям, Сюзан Ракка, которая выращивает бельчат и кормит их из рук, и Мэрилин Росс Штоль, которая научилась водить трактор раньше, чем машину.

Они — истинный персиковый цвет Гэтлина.

Смятенье и покой, где свет и тьма —

Лишь порождения единого ума,

Черты единого лица, цветы на дереве одном,

Герои Апокалипсиса, что в грядущем предрешен,

Приметы Вечности и символы — начало и кончина,

Безбрежности пространства сердцевина.

Начало

Сахар и соль

Все хорошее в Гэтлине каким-то непостижимым образом связано с плохим. Иногда одно сложно отличить от другого, и, в конце концов, приходится смириться с внушительной порцией дегтя в бочке меда. Где сахар, там и соль, а где поцелуи — там и пощечины, — как сказала бы Эмма. Не знаю, возможно, в других местах дела обстоят иначе. Лично я родился в Гэтлине, и поэтому меня здесь ничего не удивляет. И когда я, как обычно, вновь занял свое законное место на церковной скамье рядом с Сестрами, то очутился в гуще событий: вместе с блюдом для сбора пожертвований прихожане передавали из рук в руки главные сплетни недели. В кафе «Синяя птица», например, перестали готовить суп с фрикадельками, сезон персиковых пирогов закончился, а местные хулиганы стащили качели из шины, висевшие на старом дубе рядом с памятником генералу Грину. Половина горожан до сих пор шаркала по ковровым церковным проходам в туфлях, которые мама называла «обувь от Красного Креста». Сползающие гольфы открывали бордовые, припухшие коленки, и вскоре океан ног замер в ожидании. Я затаил дыхание.

Сестры, в свою очередь, скомкали носовые платки и раскрыли Псалтыри, но, разумеется, не на той странице. Они сразу же принялись судорожно шелестеть бумагой, которая упрямо не желала поддаваться их узловатым пальцам. В мире не существует силы, которая может воспрепятствовать моим бабушкам громко и визгливо распевать любимую мелодию, стараясь перекричать друг друга. Хотя бабушке Пру все-таки случайно удается попадать в три ноты из трех сотен, и к этому все тоже давно привыкли.

Некоторые вещи никогда не меняются. Наверное, оно и к лучшему.

И всегда найдутся люди вроде бабушки Пру. Думаю, им суждено вносить дисгармонию в общий стройный хор.

А в стенах церкви я почувствовал себя в полной безопасности. Как будто сквозь цветные витражи могли пробиться только солнечные лучи, но, конечно, не Абрахам Равенвуд или Охотник со своей кровавой стаей. Странно, но я был уверен, что здесь никто не причинит нам вреда: ни мать Лены — Сэрафина, ни сам дьявол.

И никто не проскользнет мимо пышущих яростным гостеприимством волонтеров, раздающих программки с расписанием мероприятий. А если и проникнет внутрь, то священник как ни в чем не бывало продолжит проповедь, а прихожане станут выводить хоралы. Ничто не помешает гэтлинцам посещать службу и болтать о соседях…

Однако лето все перевернуло вверх тормашками. Выяснилось, что кроме мира смертных есть и мир чародеев. Правда, жители Гэтлина ни о чем до сих пор не подозревают. Лена объявила себя и светлой, и темной, расколов семнадцатую луну. Борьба между демонами и магами завершилась смертями с обеих сторон, а в мироздании образовалась трещина размером с Большой каньон. По колдовским меркам поступок Лены можно сравнить разве что с нарушением десяти заповедей одновременно. Представляю, что скажут гэтлинцы, если кое-что узнают… Будем надеяться, что такого не произойдет никогда.

Раньше от пребывания в нашем городке у меня начиналась клаустрофобия — терпеть не могу подобное мерзкое ощущение. Теперь я вдруг понял, что привык к Гэтлину, и когда-нибудь мне точно будет его не хватать…

Сахар и соль, пощечины и поцелуи… Что же случилось летом? А вот что: девушка, которую я люблю, вернулась ко мне и нарушила привычный ход Вселенной.

В общем, супу из фрикаделек, персиковым пирогам и качелям — действительно крышка. Приближается конец света.

07.09

Линкуб

Я стоял на вершине белой водонапорной башни, повернувшись спиной к солнцу. Очертания моей безголовой тени вырисовывались на нагретом крашеном металле. Я смотрел вниз — на Саммервилль, озеро и ведущую в Гэтлин трассу номер девять. Именно здесь мы с Леной когда-то были счастливы, но сейчас к моему горлу подкатила тошнота.

Почему-то постоянно слезились глаза. Возможно, от яркого света.

«Ну, давай! Пора!»

Я нервно сжал кулаки, уставившись на крошечные домики, машины и людей.

От страха у меня свело желудок. Возникшая из ниоткуда тяжесть настойчиво подсказывала мне: что-то не так. А потом чьи-то знакомые руки крепко схватили меня за талию и потащили вниз по металлической лестнице. Задыхаясь, я ударился челюстью о перила. Споткнулся и рванулся вперед, пытаясь сбросить с себя нападающего.

«Кто ты?»

Но чем больше я сопротивлялся, тем яростнее он колотил меня. Очередной удар пришелся в живот. Охнув, я согнулся пополам и заметил его кеды. Черные чаки, старые и поношенные… Совсем, как у меня!

«Что тебе нужно?»

Не дожидаясь ответа, я вцепился ему в горло, но он опередил меня и принялся душить. Я мельком увидел его лицо и ужаснулся.

«Он — это я».

А через секунду мы оба скатились к краю площадки и полетели вниз. Пока земля неумолимо приближалась, у меня в голове вертелась одна мысль:

«Наконец-то!»

Я рухнул с кровати, стукнулся головой и оказался на полу, запутавшись в одеяле. Проснуться никак не удавалось. Надо немного подождать и перестать паниковать. А ведь раньше мне постоянно снилось, что падает Лена, а я пытаюсь ее спасти. Что со мной творится?

— Итан Лоусон Уот! Чем, во имя всеблагого Спасителя, ты занимаешься у себя в комнате?!

По меткому выражению моего папы, Эмма умеет кричать так, что ее голос вернет тебя в Гэтлин даже из владений Гадеса.

Открыв глаза, я обнаружил одинокий носок и паука, который бесцельно брел по пыльным половицам. Потом я разглядел несколько потрепанных книг с полуоторванными корешками: «Уловка 22», «Игра Эндера», «Изгои»,[1] и еще парочку романов. Ну и кошмар у меня под кроватью…

— Ничего, просто окно захлопнулось! — отозвался я.

Если честно, с некоторых пор я никогда его не закрываю. Ведь никакие ставни и жалюзи не станут преградой для темного чародея или кровососущего инкуба. Не представляю, как от них защититься…

А дядя Лены — Мэкон надежды не терял. Вообще-то мы с ним почти не виделись. Большую часть времени он проводил в туннелях или корпел над защитным заклинанием, которое собирался наложить на Равенвуд. После семнадцатой луны — когда нарушилось хрупкое равновесие — поместье превратилось в настоящую цитадель. Эмма тоже не покладая рук трудилась над созданием своей собственной крепости, или, как называл наш дом Линк, оплота суеверий. Эмма использовала более официальную терминологию, а именно — «принятие профилактических мер». Она посыпала солью подоконники, а однажды забралась на шаткую стремянку и развесила на ветках миртового дерева перевернутые стеклянные бутылки. Теперь, завидя меня в «Стой-стяни», мама Линка, миссис Линкольн сразу осведомлялась: «Ну как, поймали в стекляшки злых духов?»