Измена. Тени доверия - Алиса Зорина
Алексей схватил её за руку, голос хриплый от ярости:
— Это ты всё подстроила. Ты знала, что она придёт!
— Я лишь показала ей правду, — она высвободилась. — Тыхотелэтого.
Он бросился за Мариной, но её след давно растворился в ливне.
Дома горел свет. На столе лежало кольцо — то самое, с гравировкой «Сквозь трещины». Рядом — фотография Полины, перечёркнутая красным маркером.
— Марина, прошу, дай объяснить! — он вломился в спальню, но комната была пуста. Шкафы распахнуты, чемоданы исчезли.
На зеркале губной помадой было выведено:
«Ты разбил нас. Теперь живи с осколками».
Глава 14. В пустоте
«Иногда прощение — это не финал, а тихий закат, после которого уже не будет рассвета»
Конверт с документами о разводе пришёл по почте. Алексей разорвал его, но собрал обрывки ночью, склеивая скотчем, как когда-то склеивал вазу. В графе «Причины» Марина написала: «Непримиримые разногласия». Он смеялся, пока слёзы не размыли чернила.
Первая неделя — тишина. Вторая — телефонный звонок. Полина, сквозь шум ветра:
— Пап, мы живём у моря! Тут чайки кричат громче твоих машин!
Он умолял поговорить с Мариной, но в трубке звучал щелчок.
Полина звонила раз в неделю. Рассказывала о школе у маяка, о ракушках, которые собирает в ведро, о том, как мама учит её фотографировать волны.
— Мама говорит, ты занят мостом, — как-то обронила она.
— Это не правда, — Алексей сжал телефон. — Я думаю только о вас.
Марина не брала трубку, но иногда он слышал её шаги на фоне. Однажды — шёпот: «Полина, хватит».
Алексей начал коллекционировать открытки. Полина рисовала их фломастерами: рыжий кот у их дома, маяк с трещиной, мама в платье цвета морской пены. На обороте — штампы: «Самое синее море», «Город ветров». Все названия вымышленные.
Полина перестала говорить о море. Вместо этого — тихие «нормально» и «скучно».
— Мама плачет по ночам, — прошептала она однажды. — Говорит, что ты нас больше не любишь.
— Это неправда! — он ударил кулаком по стене. — Скажи ей…
Щелчок. Марина оборвала звонок.
Алексей стоял на готовом мосту, когда телефон завибрировал. Полина, задыхаясь:
— Пап, мама упала с лестницы… Её забрала скорая… Я одна…
— Где ты?! — крикнул он, но связь прервалась.
В трубке остался лишь шум прибоя и детский плач.
Бабушка позвонила в четыре утра. Алексей, привыкший к ночным кошмарам, схватил трубку с дрожью в пальцах.
— Больница № 12, — голос старухи был как наждак. — Марина попросила не звонить, но… Полина плачет.
Он мчался по пустым улицам, повторяя про себя: «Успею. На этот раз успею». Полгода назад он потерял их. Сегодня хотел вернуть хотя бы частичку.
Палата пахла антисептиком и детским страхом. Полина спала, прижав к груди потрёпанного плюшевого дельфина — подарок на её пятый день рождения. Марина сидела у окна, в синем халате, с перебинтованной рукой. На столе — документы с печатью.
— Упала с лестницы, пока несла коробку с твоими старыми вещами, — сказала она, не оборачиваясь. — Полина пыталась помочь.
Он шагнул к дочери, но Марина резко встала, заслонив кровать:
— Не трогай её. Ты потерял это право.
— Я… — он потянулся к её руке, но она отдернулась, словно от огня.
— Подпиши. Или я исчезну навсегда. — Она бросила на стол папку. — Даже бабушка не узнает, где мы.
Глава 15. Осколки памяти
«Смерть свела их на краю пропасти, которую они так и не смогли перейти. Иногда последний мост между людьми — это гроб, накрытый цветами»
Дождь лил как из ведра, превращая кладбищенскую землю в грязное месиво. Алексей стоял под чёрным зонтом, наблюдая, как гроб опускают в яму. Марина держала Полину за руку, её лицо скрывала вуаль, но по тому, как дрожали её пальцы, он понял: она плачет. Бабушка лежала в гробу в своём любимом сиреневом платье, с венком из полевых ромашек. Такими же она когда-то украшала их свадебный стол.
Полина, повзрослевшая за год, бросила в могилу ракушку — ту самую, что он подарил ей в день, когда всё рухнуло. Ракушка ударилась о крышку гроба с глухим стуком. Звук эхом отозвался в его груди.
После церемонии они молча сидели на кухне, где пахло чабрецом и старой древесиной. Марина разливала чай из бабушкиного сервиза с трещинами. Полина перебирала коробку с пуговицами, которые та коллекционировала полвека.
— Она завещала тебе дачу, — Марина поставила перед ним ключ, обмотанный жёлтой лентой. — И это.
В конверте лежала фотография: Алексей чинит крыльцо, Марина смеётся, держа на руках годовалую Полину. На обороте бабушка вывела: «Семья — это не те, кто не ругается. Это те, кто чинит, даже если трещины уже не скрыть».
Алексей потянулся к её руке, но она одёрнула её, словно обожглась:
— Подпиши документы. Сегодня.
— Ты всё ещё боишься, что я снова подведу? — спросил он, не поднимая глаз.
— Я боюсь, что ты уже сделал это, — она указала на окно, за которым маячил силуэт моста. — Ты построил его, чтобы соединить берега, но забыл, что мы — не берега. Мы люди. А люди устают ждать.
Алексей приехал туда под утро. Дверь скрипнула, как в день, когда они купили это место. На столе лежал альбом: фото Полины с первого сентября, Марина на пляже с камерой, он — пьяный, спящий на стройке. Бабушка подписала снимки: «Жизнь — это не то, что мы теряем. Это то, что у нас украли, пока мы чинили то, что нельзя починить».
В углу он нашёл вазу — ту самую, разбитую год назад. Бабушка склеила её рыболовной леской, обмотав вокруг горлышка лоскут от платья Марины. Внутри лежала записка: «Любовь не должна быть тюрьмой. Отпусти, если не можешь удержать».
Марина застала его на крыльце. Он сидел, сжимая вазу, а первые лучи солнца бились в осколки, как мотыльки в стекло.
— Забери её, — он протянул сосуд. — Бабушка хотела, чтобы она напоминала тебе…
— Она напоминает мне, как ты разбил нас, — перебила Марина. — Я не собираюсь тащить это за собой.
Полина вышла из дома, неся корзину бабушкиных яблок. Увидев отца, остановилась, словно наткнулась на невидимую стену.
— Мы уезжаем, — сказала девочка, глядя куда-то за его плечо. — Мама нашла работу в другом городе.
Алексей встал, и ваза выскользнула из рук. Она упала на ступени, расколовшись на части, которые уже нельзя было собрать.
Глава 16. Плоды
Бутылка виски на столе полупуста, но её уже хватило, чтобы мир распался на осколки: резкие, неровные, готовые ранить. Он не помнил,
