МотоКлуб «Ковбои» - Эстер Э. Шмидт

— Разве тебе не интересно, кто требует твоего внимания? — бормочу я и пытаюсь сдвинуться с места.

— На ранчо много братьев, которые способны со всем справиться. Я планирую провести в этой постели несколько часов, а ты будешь либо подо мной, принимая в себя мой член, либо надо мной, отсасывать мне, чтобы я мог ласкать твою сердцевину.

— Ого. Значит, это точно не интрижка на одну ночь? Или интрижка на одну ночь включает в себя секс утром, перед тем как мы разбежимся? — спрашиваю я, потому что не знаю, как всё работает. Я слышала от Кэссиди множество историй, потому что у неё активная половая жизнь, и она совсем не стыдится потребностей. Но я бы никогда не стала знакомиться с парнем, чтобы просто трахнуться.

— Я тебя не отпущу, Харлин, — ворчит Уэстон, вылезая из кровати и крича: — Иду! — тому, кто продолжает стучать.

— Это из-за того, что ты похитил меня прошлой ночью? Б удешь охранять меня, пока не найдёшь того, кто хотел причинить мне вред? — спрашиваю я.

Он натягивает джинсы и подходит ко мне, скользя пальцами по линии моего подбородка, и у меня не остаётся другого выбора, кроме как встретиться с ним взглядом.

— Нет, — хрипло говорит он и одаривает меня улыбкой, от которой у меня подгибаются колени, прежде чем небрежно сообщить: — Дело в том, что ты будешь моей женщиной.

— Что это значит?

— Единственная женщина, которую байкер считает своей. Единственная, кто будет греть его спину во время езды на мотоцикле, единственная, кого он считает своей во всех смыслах. Единственная, кого будут уважать его братья, и защищать не только он, но и весь клуб.

Мне приходится несколько раз моргнуть, услышав эти слова.

— Ты владелец ранчо. Ковбой. А не байкер.

— Зачем вешать ярлыки? Мой «Клуб» управляет не только этим ранчо. Это также позволяло нам сбить со следа Управление по борьбе с наркотиками, если ошибёмся во время перевозки, но теперь всё это в прошлом. — От ухмылки на его щеке появляется ямочка, а вот слова вызывают у меня тошноту.

Передо мной стоит мой ковбой-байкер. Чёрт возьми, вся его внешность и осознание того, как хорошо его член ощущался во мне — как и его талантливые пальцы и рот, — заставляют меня желать его ещё сильнее. А его язык?.. Проклятье, что он вытворяет им, когда… чёрт, мне действительно нужно сосредоточиться.

— През, ты нам нужен. С тёлочкой что-то не так.

Я вскрикиваю и хватаю простыню, чтобы прикрыться, потому что перед окном стоит молодой человек.

— Убирайся к чёрту, Вилли. Ублюдок. — Уэстон продолжает ругаться, пока не закрывает шторы.

Я бросаюсь к чемодану и хватаю нижнее бельё, рубашку и брюки, чтобы быстро одеться. Уэстон тоже одевается, и когда через несколько минут мы выходим за дверь — Уэстон держит в руках мою сумку, — мы видим, что молодой человек смотрит в землю перед собой.

— Ты забудешь о том, что видел, слышишь, парень? — тихо рычит Уэстон.

Мальчик качает головой.

— Я ничего не видел, През. Клянусь, не понимаю, о чём ты говоришь. — Он переводит взгляд на меня, и его щёки краснеют. — Простите, мэм. Клянусь, я ничего не видел.

— Она моя женщина, так что ни слова о том, что ты подглядываешь в грёбаные окна, понял?

— Да, През, — говорит мальчик и кивает, будто от этого зависит его жизнь.

— Хорошо, — резко бросает Уэстон. — А теперь отведи нас к тёлке.

Оказалось, что несколько часов назад тёлочка родила телёнка, и у неё случилось выпадение матки. После эпидуральной анестезии, чистки и долгой тяжёлой работы я смогла зашить её… и всё это до того, как выпила хоть чашку кофе.

— Вот, пожалуйста, мэм, — говорит Вилли, ставя передо мной чашку кофе.

Уэстона вызвали, но он попросил меня подождать его в главном доме — просторное помещение с несколькими диванами, столами, длинным баром у стены и большим камином. Оно больше похоже на гостиную для большой компании мужчин, и я уверена, что так оно и есть, ведь здесь, кроме меня и Вилли, около десяти человек. Четверо завтракают, и Вилли только что объяснил, что они сменяют тех, кто работал всю ночь. У них шестьдесят тёлок, которым может понадобиться помощь, и они составили график смен. Ранчо большое, и я уверена, что всегда есть работа.

Несколько минут назад я позвонила Хоакину, чтобы узнать, как идут дела в клинике, и он сообщил, что я как раз там, где должна быть. Вчера Ропер позвонил, чтобы договориться о том, чтобы заклеймить быков и осмотреть некоторых новых лошадей, которые вчера прибыли на ранчо. И, честно говоря, впервые за несколько дней я чувствую себя легче. Я не знаю, почему: из-за того, что я вышла из клиники и не ночевала дома, или в том, что у меня впервые за много лет был секс. Может, дело в том, что я выбилась из привычного распорядка, но при этом могу выполнять свою работу. Я делаю ещё один глоток кофе и решаю не зацикливаться на этом, а просто наслаждаться тем, что сегодня мне легче. Стул рядом со мной отодвигается, и, подняв взгляд, я вижу, как Ропер садится.

— Кофе, Вилли, — приказывает Ропер и подмигивает мне, прежде чем добавить: — Мне он нужен после ночи, которую я провёл с женщиной, которую только что оставил очень довольной в её постели.

Я ухмыляюсь ему и наклоняюсь, чтобы прошептать:

— Она выгнала тебя из своей постели, да?

Он пожимает плечом и ворчит:

— Да.

Я не могу сдержать смех и давлюсь им, когда Ропер начинает пристально смотреть на меня.

— Мне жаль. — Я похлопываю его по руке. — Она много лет была моей подругой, и я прекрасно знаю, что она никогда не доверится первому встречному.

— Ну, этому пришёл конец. — Ропер фыркает. — Я оставлю её на несколько часов, чтобы она восстановила силы, и знаю, что сегодня ей нужно работать. Но вечером я снова буду в её постели.

Я делаю ещё несколько глотков кофе и думаю. На лице Ропера читается решимость.

— Что ж, удачи. Она никогда не приглашает мужчину в свою постель больше одного раза. Если нужна помощь, в чём я почти уверена, просто дай знать.

Он приподнимает шляпу и добавляет:

— Ценю это, леди.

— Женщина Президента, — поправляет Вилли, и глаза Ропера расширяются.

Затем он поворачивает ко мне голову.

— Ни хрена себе! Он заявил на