Сьюзен Дай - Нежданное счастье

Такие люди, как Дэниел, понимают только деньги.

— И как же он выглядит теперь? — поинтересовался Дэниел. Наблюдая за Марией, он заметил, что упоминание магазина снова сделало ее похожей на львицу, защищающую своих львят. Она снова заставила его почувствовать себя олицетворением зла.

Осознание того, что он выгоняет ее с работы, беспокоило его больше, чем то, что он лишает ее дома. Он знал, что эмоциям не должно быть места, когда речь идет о деловых вопросах, но при Марии Баррет следовать этому правилу было гораздо труднее, чем обычно. Хорошо еще, что ему Легко удавалось скрывать свои чувства. Открытое проявление эмоций не одобрялось в доме Уэстбруков. Дэниел привык всегда держать себя в руках.

— У магазина есть будущее, — уверенно сказала Мария. Она воодушевленно подалась вперед, все ее самообладание растворилось в порыве энтузиазма. — «Уэстбрук» теперь совсем другой, не тот, который вы помните, — повторила она. — Я это точно знаю…

— О, так, значит, он приносит прибыль? — вставил Дэниел, не в силах удержаться от сарказма.

Мария сжала губы. На этот раз она действительно была раздосадована. Она вложила в «Уэстбрук» сердце и душу!

— Он скоро будет приносить прибыль, — спокойно сказала она и добавила: — Конечно, не баснословную. Но она не за горами. Перспективы улучшаются с каждым месяцем. Вы понимаете, это был переходный год.

Уголок рта Дэниела дрогнул, и ей показалось на секунду, что он вот-вот рассмеется.

— Переходный, — повторил он. Его темные глаза смотрели удивленно и насмешливо. — И что же это значит?

Дэниел как будто бросал вызов Марии. Она не могла понять, всерьез или нет он рассматривал будущее магазина.

— Мы вновь открыли магазин несколько месяцев назад, — сказала она ему. Неужели Дэниел действительно ничего не знает об изменениях в бизнесе? Она и представить себе не могла, как мало общались между собой две ветви семьи Уэстбрук.

— Вновь открыли? — переспросил он.

— Ну да, вообще-то магазин был открыт почти весь прошлый год — кроме одного месяца, когда шел ремонт, — ответила Мария. — Но мы не проводили торжественного открытия до тех пор, пока не получили партию товара.

— Партию какого товара?

— Картины, стеганые одеяла, изделия народных промыслов, — перечислила Мария. — Разложенные среди антикварной мебели, они создали такую располагающую атмосферу… — Она запнулась — хмурый взгляд Дэниела заставил ее думать, что она говорит о чем-то несущественном. — Клиентам очень понравился наш обновленный вид. Продажи возросли в несколько раз, — закончила она более конкретным замечанием.

Дэниел продолжал хмуриться, и она не была уверена, удивили его изменения в магазине или его просто раздражало, что дело оказалось более сложным, чем ожидалось. Она надеялась, что если будет продолжать говорить, то сможет убедить его дать «Уэстбруку» шанс.

А если он даст шанс «Уэстбруку», то даст его и дому. По крайней мере она на это надеялась.

— Паркер нанял меня потому, что ему было трудно каждый день работать в магазине, — сказала Мария. — Сначала я не пыталась вмешиваться. Но у меня было множество идей. Это заняло некоторое время, но в конце концов я уговорила его кое-что изменить…

Брови Дэниела приподнялись.

— Паркер никогда не стремился к переменам, — заметил он.

Мария улыбнулась:

— Это было нелегко. Сначала. Но когда я заслужила его доверие, он дал мне шанс.

Ей стало грустно при этих словах. Она скучала по Паркеру. Он был ворчливым, но невероятно щедрым стариком. Он дал ей не только средства к существованию, но и самоуважение, в котором она так нуждалась.

После смерти Квентина Мария неожиданно осознала свою незащищенность. Работа в «Уэстбруке» помогла все изменить.

Она не могла позволить Дэниелу отобрать у нее это.

— И вы воспользовались им и… — вопросительно произнес Дэниел. Он ненавидел себя за то, что приходится охлаждать ее энтузиазм. Смотреть, как она говорит — голубые глаза сверкают, лицо оживлено, — было, без сомнения, приятно.

Однако несмотря на ее слова, он не мог представить себе ничего другого, кроме как продать магазин — независимо от того, что она могла там изменить или как трудно ей будет найти работу. Ему было просто неинтересно возиться со всем этим.

— Я отделила настоящий антиквариат от хлама, который Паркер копил годами, — продолжила Мария, — и избавилась от этого хлама.

Дэниел удивленно уставился на Марию. Паркер позволил ей избавиться от своего обожаемого хлама? Похоже, что Дэниел был не единственным, кто вел себя необычно в присутствии Марии.

— Хлам? — Он обнаружил, что повторяет за ней. — Вы действительно назвали это хламом? — Однажды он употребил слово «хлам» при Паркере — и чуть было не получил по голове от своего обычно такого спокойного двоюродного деда. Невероятно!

Но, предположил Дэниел, на Марию трудно сердиться, и не важно, что она предлагала. Ей достаточно было улыбнуться своей солнечной улыбкой — и Паркер наверняка разрешил ей все, что она хотела.

Ему следовало быть осторожным. Иначе он сам мог оказаться в той же очаровательной западне.

— Ну, я никогда не называла это хламом. — Мария помедлила. — Кажется, я назвала это залежалым товаром.

Дэниел засмеялся.

— Очень изящно, — похвалил он.

Мария заметила, как меняется весь облик Дэниела, когда он смеется. Темные глубины его карих глаз вспыхнули живыми, яркими искорками. Его квадратный подбородок смягчился, когда рот расплылся в широкой улыбке.

Он почти понравился ей, когда смеялся, — но только, напомнила она себе, потому, что на мгновение он, кажется, забыл о деньгах, власти и бизнесе.

Разумеется, он вспомнил обо всем этом в следующую же секунду.

— У вас есть опыт работы в антикварном бизнесе? — спросил Дэниел.

Мария была рада, что теперь он воспринимает ее серьезно.

— Я выросла в этом бизнесе, — ответила она коротко.

Подростком она провела два года в приемной семье, которая владела антикварным магазином в Сан-Антонио. Такой человек, как Дэниел, выросший в роскоши, вряд ли поймет ее тяжелое детство.

— И еще я работала дилером антиквариата до замужества, — добавила она. — Правда, я не занималась этим некоторое время, до того как начала работать у Паркера.

— Понятно. — Дэниел вдруг ощутил внезапно возникшую дистанцию между ним и Марией и то, как односложно она отвечала на его вопросы. Очевидно, не хотела обсуждать свое прошлое, которое возбуждало у него любопытство.

— Вообще-то у Паркера были ценные вещи, — сказала Мария, меняя тему. — Я обнаружила их, когда разгребла то, что действительно было хламом. — Она улыбнулась, вспомнив месяцы, проведенные за обследованием магазина. — Мне было интересно.