Франческа Шеппард - Ловушка для Казановы

Придя в редакцию на следующий день, Стив решил сразу же приступить к статье о тихоне. Но почему-то вдруг замер, зажав ручку в длинных тонких пальцах.

— Эй, приятель, что-то ты неважно выглядишь!

Озабоченный возглас Джерри вывел Ставена из состояния глубокой задумчивости, в котором он пребывал, сам того не сознавая. Оказывается, он сидел, склонившись над столом, тупо уставившись на девственно-чистый лист бумаги. Господи, сколько же времени он вот так просидел?

— Знаешь, что-то голова разболелась. Ничего не соображаю, — пожаловался он Джерри, который смотрел на него с неподдельным сочувствием.

— Да я и смотрю, сидит как неживой и глаза пустые-пустые… — протянул тот. — Неважно спал ночью? — подмигнул Джерри и изобразил на лице невероятно широкую улыбку.

Стив поморщился.

— Нет, выспался я прекрасно, — с усилием вымолвил он. — Просто погода такая, что делать ничего не хочется.

Погода и впрямь не располагала к активным действиям. С самого утра небо затянули противные серые тучи, но дождь все не начинался, и отвратительна духота, казалось, так и вползала в легкие.

— Над чем корпишь-то? — насмешливо поинтересовался Джерри. На его крупном лице поблескивали капли пота, маленькие глазки под припухшими веками смотрели на Стива с жадным любопытством.

Джерри Дидс считался наиболее удачливым и нахальным журналистом «Казановы», ему всегда поручали самые скользкие и рисковые темы. И он действительно с честью выходил из двусмысленных ситуаций и клал на стол первоклассные материалы.

— Заканчиваю «Десять шагов к свободе на кухне», — снова поморщился Стив. — Кажется, получается неплохо. Старик вчера одобрил мои наметки.

Никто и никогда не догадался бы, как тяжело дались Стивену эти слова. За годы блестящей карьеры он успел забыть о том, что его работу могут не одобрить. Его обижала и даже унижала необходимость о каждом своем шаге докладывать престарелому и, на его взгляд, недалекому главному редактору.

Тони Хьюстону на прошлой неделе исполнилось шестьдесят два, и все сотрудники «Казановы» не без злорадства называли его Стариком. Внешне он был воплощением чопорного преподавателя истории искусств. Для всех оставалось загадкой, как и почему такой человек оказался на посту главного редактора одного из самых «пикантных» журналов города.

Первое время Стив умирал со стыда, показывая ему свои материалы. Он все время ждал, что этот добропорядочный человек сейчас порвет мерзкие листочки и запустит их ему в физиономию. Однако ничего подобного, разумеется, не происходило. Хьюстон невозмутимо пробегал глазами текст, делал несколько весьма разумных замечаний и, ни разу не улыбнувшись, возвращал материал. Мало-помалу Стив привык к Старику и работал на него почти с удовольствием. Но время от времени на него накатывала тяжелая обида.

Как вышло, что он, один из самых талантливых и признанных мастеров мира журналистики, оказался прикован к низкопробному журнальчику? И ведь ему не вырваться отсюда, по крайней мере, Стив совершенно не представлял, как это можно сделать.

Он стиснул зубы и приступил к концовке огромной статьи.

«Как вы поняли, женщины часто рассуждают так: если я целыми днями пропадаю в кухне, муж начинает считать меня распустившейся домашней хозяйкой и перестает видеть во мне личность…» — напечатал Стив и больше не сумел выдавить из себя ни полслова.

Мысли его были очень далеко от кухонь и домохозяек. А если говорить откровенно, то он мог думать исключительно о Мэг. Стив боялся признаться даже себе, но то, что она ему сказала, никак не выходило у него из головы.

Если бы объяснить ей, что не всегда он писал о такой ерунде! Как будто он и сам не понимает, что то, чем он занимается, слова доброго не стоит! Но внешне все выглядит хорошо: журнал набирает обороты, он, Стив, получает гонорары… и это его почти устраивает.

Господи, ну почему же она так выбила его из колеи? Почему он все думает и думает над ее словами? Почему только и мечтает о том, как бы еще раз поговорить с ней и не может решиться? Этак толку не будет! Пора поразмыслить о второй попытке. Кстати, почему бы не посоветоваться с Джерри? Он, конечно, не самый приятный собеседник. Одни его масленые глазки чего стоят — типичный образчик журналиста-пройдохи. Но в таком деле наверняка поможет.

Посмотрев на часы, Стив с удовольствием отметил, что до обеденного перерыва осталось шесть минут. Вот и славно. Он поднялся из-за стола и прошел в другой конец комнаты, где размещался стол Джерри.

— Послушай, дружище, ты не против сходить в кафешку? — спросил Стив, положив руку на могучее плечо Джерри.

— О чем разговор! Я как раз подумал, что неплохо пойти накормить свою уважаемую плоть. — Джерри не к месту расхохотался и похлопал себя по огромному тугому животу.

Неподалеку от редакции находилось кафе, где можно было весьма недурно пообедать. Туда они и направились.

Раскрыв меню, Стив с удивлением понял, что не хочет есть, и ограничился чашкой крепкого сладкого кофе. Джерри же заказал себе огромный бургер и две банки безалкогольного пива. Самым поразительным качеством этого типа было то, что он действительно не брал в рот спиртного. На многочисленные вопросы и подколки он неизменно отвечал:

— Это мой единственный козырь в борьбе против всемирного хаоса.

Мало кто находил, что на это возразить, и разговор перетекал в другое русло, тем более что Джерри был большим охотником почесать языком. Обычно его нельзя было остановить, и бедный простофиля, задавший ему один-единственный вопрос, выслушивал целую лекцию, в которой подробно освещались по крайней мере десять разных проблем.

Однако сегодня Джерри был на редкость молчалив и, казалось, тоже думал о чем-то своем. Но Стиву было недосуг размышлять о его настроениях. В конце рабочего дня он должен показать план статьи о тихоне Старику.

— Послушай, Джерри, а ты каких девочек предпочитаешь? — начал он издалека.

— Я-то? — пробормотал тот с набитым ртом. — Да так, всяких понемножку, а что?

— Нет, ты не понял. — Стив придал лицу более серьезное выражение. — Я имею в виду характер, темперамент и все такое. Ну, скажем, решительных, скромных, открытых, замкнутых…

— А, вот ты о чем… — протянул Джерри, вытирая губы салфеткой. — Никогда не думал об этом специально, но уверен, что такая курочка, как эта твоя Шейла, подходит мне по всем статьям. И по характеру тоже, — хохотнул он.

Стив поморщился.

— Я тебя умоляю, не трогай Шейлу. Я вообще удивляюсь, как ты ее запомнил. Вроде всего раз видел, да и было это сто лет назад. Короче, спрошу так: ты когда-нибудь встречался с тихоней?