Вайолетт Медоу - Любовь по наследству
Кеннет минуту-другую молчит, после чего негромко спрашивает:
— А что потом?
Вздрагиваю и вспоминаю, что я на свадьбе у племянницы Джейкоба и что беседую с ее не то другом, не то родственником.
— Потом… Потом я как-то раз увидела его с семьей: женой, дочерью и сынишкой. — Проглатываю комок горечи и гордо приподнимаю подбородок, не желая казаться жалкой. — Они смотрелись неделимым целым. Укладывали в машину покупки, сделанные в торговом центре, сажали внутрь детей. Потом с плеча его жены упала лямочка майки, и он настолько заботливо ее поправил, что у меня оборвалось сердце. Я в этот же вечер собрала в кулак все мужество, позвонила ему и просила забыть обо мне. Потом, конечно, страшно мучилась, но теперь все это в прошлом. — Улыбаюсь. — Смешно, правда? Если бы не дурацкая лямочка, кто знает, как долго еще бы тянулся этот нездоровый никому не нужный роман?
Кеннет задумчиво кивает, какое-то время молчит и поднимает указательный палец.
— Конечно, я с ним не знаком, с этим вашим бывшим любимым, и в глаза не видел его жену, но уверен в одном: они лишь показались вам неделимым целым.
Недоверчиво улыбаюсь.
— Почему вы так думаете?
— Потому что, если бы это было так, он не ездил бы целых одиннадцать лет к вам! Такое случается сплошь и рядом: люди женятся, выходят замуж просто потому, что так надо и чтобы никто не заподозрил их в ненормальности! — Он говорит все более взволнованно и убежденно. — Приспосабливаются к новой жизни, обрастают привычками поправлять лямочки и так далее — опять-таки поскольку так принято! А сами всеми силами своей души мечтают о встрече с тем или с той, кого не хватило терпения дождаться, кто, подобно им самим, соединился с чуждым по духу человеком и так же страдает!
Смотрю на жениха и невесту и пытаюсь представить себе, какое будущее ждет их. Кеннет перехватывает мой взгляд.
— Вот и эта дурочка вбила себе в голову, что если не выйдет за этого балбеса, останется старой девой! — горячо восклицает он.
Я смотрю по сторонам, проверяя, не слышит ли кто его прогнозов, но наш столик так далеко от тех, за которыми сидят гости, что опасаться нечего.
— Почему балбеса? — спрашиваю я.
— Потому что он избалован и только думает, что влюблен, а на самом деле обожает одного себя! — выпаливает Кеннет, и я чувствую, что из него выходит наболевшее. — Я знаю его не первый год, мы занимаемся в одном спортзале, только я там бываю регулярно, а наш раскрасавец-жених появляется от случая к случаю.
Мое сердце сдавливает новый приступ жалости к Норе, хоть теперь она выглядит вполне счастливой.
— А сколько невесте лет? — спрашиваю я.
— Двадцать семь.
— Еще не так много… Старая дева! — Усмехаюсь. — По-моему, в наше время это понятие стирается. Немало женщин сначала становятся на ноги, а уж потом создают семью. В тридцать лет, даже в тридцать с небольшим.
— То-то и оно! — говорит Кеннет. С его губ слетает вздох. — Что ее ждет — страшно себе представить. Я пытался с ней разговаривать, но без толку, — спокойнее и тише добавляет он. — Нет, такого вот лживого счастья лично мне даром не надо. Я либо добьюсь настоящего, либо буду один.
Его взгляд жжет мне лицо, и я потупляюсь, не позволяя себе задумываться над смыслом его последних слов.
3
— А с мужем? — спрашивает Кеннет после непродолжительного молчания.
Поднимаю глаза.
— Что с мужем?
— Вы довольны своей нынешней жизнью?
Стараюсь придать себе непринужденный, даже радостный вид.
— Да. Вполне довольна.
Кеннет изучающе смотрит мне в глаза.
— Вы не хитрите?
Наклоняю голову набок.
— С какой стати мне хитрить? Что-то я не пойму, к чему вы клоните.
Кеннет качает головой.
— Ни к чему дурному, уверяю вас. — Он смотрит на бокалы. — Шампанское снова согрелось. Сходить за новым?
— Нет, спасибо. Мне больше не стоит пить.
Кеннет кивает.
— Мне тоже. — Он с полминуты двигает бокал от одной руки к другой и как будто собирается о чем-то спросить, но все не решается. Потом внезапно поднимает на меня глаза и интересуется: — А какой он, ваш муж? Что за человек, чем занимается?
Положительных качеств в Джонатане хоть отбавляй. Разговаривать о его несомненных достоинствах можно бесконечно, поэтому мне сейчас не приходится ничего выдумывать.
— Он преподает в университете, занимается наукой, дает частные уроки. С ним надежно, спокойно, довольно уютно. Таких пунктуальных, ответственных, честных и умных людей, как Джонатан, наверное, в целом мире раз два и обчелся, — говорю я.
На губах Кеннета появляется едва заметная саркастическая улыбочка.
— По-вашему, вам с мужем повезло?
— Естественно! — отчеканиваю я.
— На мой взгляд, жить с очень правильными людьми, у которых всему есть название и объяснение, скучновато.
Возмущенно подбочениваюсь.
— Зато такие никогда не подведут, на них можно во всем положиться!
— Положиться во всем нельзя ни на кого, — спокойно возражает Кеннет. — Даже на самого себя.
Усмехаюсь.
— Это зависит от человека. Вы, вероятно, такой, что не можете доверять даже самому себе. А я четко знаю, как в каком случае поступлю, поэтому-то жизнь и свела меня с порядочным Джонатаном.
— Вы уверены, что знаете все и настолько четко? — улыбаясь одними глазами, огонь в которых теперь таинственно мерцает, спрашивает Кеннет.
Я вдруг ясно чувствую, что не уверена совершенно ни в чем, и растерянно моргаю. Кеннет смеется.
— Не обижайтесь, но у меня создается впечатление, что ничего-то вы не знаете, как все обычные люди, — говорит он дружески и с возмутительной уверенностью.
— То есть как это — ничего? — вспыхиваю я.
Кеннет приподнимает руки.
— Ну-ну, только не злитесь, — ласково бормочет он. — Я имею в виду не совсем ничего, а ничего о будущем, о том, как вы себя поведете при тех или иных обстоятельствах.
Я сердито соплю, хоть от гнева уже не осталось и следа.
— Ну что мне сделать, чтобы вы повеселели? — с чарующей готовностью искупить свою вину спрашивает Кеннет. — Может, пригласить на танец?
Как раз начинается медленная мелодия, и я ловлю себя на том, что истосковалась по романтике и по танцам, но притворяюсь, что не горю желанием идти через весь огромный зал к танцполу. Корчу гримасу.
— Я слишком устала.
— Думаете, вам не хватит сил дойти до сцены? — спрашивает Кеннет.
— Думаю, не хватит.
— Я могу отнести вас туда. — Он, как культурист, поднимает согнутую в локте руку и демонстрирует игру мышц под тонкой рубашечной тканью.
