Мишель Дуглас - Сюрприз для лучшего любовника
Неужели Флинн находит все это интересным?
Она посмотрела на него украдкой. Слегка прищурив свои голубые глаза, он внимательно слушал юриста. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, но Эдди чувствовала, как он напряжен. Он напоминал тигра, готовящегося к прыжку. Она бы не хотела оказаться на месте жертвы.
– Запишите это, пожалуйста, Аделаида.
Голос Флинна прервал ее размышления. Не глядя на него, она придвинула к себе блокнот, взяла ручку и написала:
«Я пишу всякую ерунду, чтобы казаться компетентной. Впредь слушай внимательнее, Эдди».
Три раза подчеркнув слово «внимательнее», она заставила себя сосредоточиться на переговорах. Лучше бы они проходили на немецком! Тогда ей не пришлось бы слушать весь этот бред. Она поняла, что в будущем не хочет иметь дело ни с недвижимостью, ни с юриспруденцией.
Она снова посмотрела на Флинна, который, похоже, нисколько не страдал из-за смены часовых поясов. Должно быть, он привык путешествовать по миру и заключать миллионные сделки.
Когда она узнала, о какой сумме идет речь, у нее глаза чуть не вылезли из орбит. Ей захотелось подергать Флинна за рукав и спросить его, уверен ли он в том, что хочет вложить столько денег в немецкую пивоварню.
Всем известно, что австралийцы – и австралийки – любят пиво. Что, если собственная пивоварня – это юношеская мечта Флинна?
– Запишите, пожалуйста, это число, Аделаида.
Вздрогнув, она посмотрела на юриста, который назвал несколько цифр. Эдди записала их. Интересно, это телефонный номер или номер факса?
Она записала цифры и поставила рядом с ними знак вопроса.
Неожиданно у нее в кармане завибрировал мобильный телефон. Она мысленно похвалила себя за то, что включила беззвучный режим. Достав его, она увидела сообщение от Фрэнка:
«Этот негодяй Говард хочет избавиться от Брюса Огастеса».
Крепко сжав в руке телефон, она вскочила на ноги:
– Только через мой труп!
Адвокат замолчал, и они с Флинном уставились на нее.
– Мне нужно серьезно поговорить с вашим старшим работником, – сказала она Флинну, нахмурившись.
Он поднял бровь. Тогда Эдди вспомнила, где находится, и, прокашлявшись, села на место.
– Я поговорю с ним позже, – произнесла она и отправила сообщение Фрэнку: «Если он это сделает, ему не жить. Пришлите мне его номер. Это будет оптимальное решение».
– То есть вы хотите мне сказать, господин Гюнтер, что утверждение завещания откладывается? – спросил Флинн.
Когда говорил он, Эдди было совсем не трудно сосредоточиться на происходящем. Ей понравилось, как он загнал юриста в угол своим вопросом. Тот пытался уклониться от прямого ответа, но Флинн не дал ему спуску. Тогда Эдди подумала, что ему следовало бы заняться кемпдрафтингом[6]. Он определенно достиг бы успеха. С такими широкими плечами…
Прервав ход своих мыслей, она заставила себя слушать разговор. Ей наплевать на то, какие у Флинна плечи. Ее волнует Брюс Огастес. Ее главная цель – покинуть ферму.
Эдди застонала про себя. Если она будет продолжать работать в том же духе, у нее ничего не получится. Если она хочет получить постоянную работу, ей следует прилагать больше усилий.
– Вы знаете юридическую фирму «Шуберт, Шуллер и Шмидт»?
Юрист кивнул.
– Я воспользовался ее услугами. С вами свяжутся.
– Я…
Флинн поднялся, и юрист не договорил. Эдди тоже встала и вежливо улыбнулась господину Гюнтеру. Она была рада, что скучная встреча закончилась.
– Спасибо за то, что уделили мне время, господин Гюнтер.
– Удачного вам дня, господин Гюнтер, – машинально произнесла Эдди, проводив юриста до двери.
Едва он ушел, как она достала свой телефон и, открыв новое сообщение Фрэнка, набрала номер Говарда.
– Что он сделал? – спросил Флинн, когда она вернулась к столу.
– Вам не о чем беспокоиться. Я сама разберусь.
– Алло? – раздался в трубке мужской голос.
– Говард, это Аделаида Рамси.
– Черт побери, вы знаете, сколько сейчас времени в Австралии?
– Мне все равно, сколько сейчас времени. – Хуже всего то, что Фрэнк и Джинни беспокоятся и не спят. – Теперь послушайте меня внимательно. Если вы посмеете отдать Брюса Огастеса на живодерню, я спущу с вас шкуру. Вы меня поняли?
– Но…
– Никаких но!
– Послушайте, Эдди, я понимаю…
– Вы когда-нибудь владели фермой, Говард?
Внезапно она обнаружила, что Флинн пристально наблюдает за ней, сглотнула и отвела взгляд.
– Нет.
– В таком случае вы не понимаете.
– Босс уполномочил меня вносить изменения в работу фермы на мое усмотрение, – ответил он после короткой паузы. – Брюс Огастес бесполезен. Зачем зря корм переводить?
Внутри у Эдди все закипело от гнева.
– Я пользуюсь благожелательным отношением босса и…
– Вы пользуетесь благожелательным отношением босса? – фыркнула она. – Когда я вернусь домой, я буду вашим боссом. Это вы понимаете? Вы же не хотите попасть ко мне в немилость, правда?
В разговоре снова возникла пауза, и на этот раз Говард ее не нарушил.
– Спокойной ночи, Говард, – сказала Эдди, разорвала соединение и посмотрела на Флинна.
Его губы дернулись.
– Вы решили проблему?
Он над ней смеется?
Она дерзко вскинула подбородок:
– Полностью.
Флинн опустился на софу:
– Вы можете объяснить, почему Брюс Огастес необходим Лорна-Лиз?
– Потому что, если его не будет, я тоже уйду.
Он бросил на нее взгляд, который был холоднее, чем зима в Мюнхене.
– Мы с вами все обсудили. Вы согласились на мои условия и подписали договор.
Эдди шире расставила ноги:
– Если вы что-нибудь сделаете с моим быком, я аннулирую сделку. Надеюсь, вы помните, что, согласно договору, любая сторона может это сделать в течение шести недель.
Флинн откинулся на спинку дивана. Его лицо было непроницаемым.
– Вижу, вы не шутите, – сказал он.
– Не шучу, – кивнула она, с трудом сохраняя внешнее спокойствие.
– Почему для вас это так важно?
Он вряд ли поверит в то, что этот бык много лет был ее другом. Какой смысл его в этом убеждать?
– Вы говорили, что мое понимание животных – это одна из причин, по которой вы захотели меня оставить в Лорна-Лиз.
– Кажется, я употребил слово «скот».
– Вы можете употреблять какие угодно слова, но сути это не изменит.
– Что вы имеете в виду?
– Что это живые существа, которые дают человеку средства к существованию. Мы в Лорна-Лиз привыкли сами себя всем обеспечивать. Мы в долгу перед животными, которые нас кормят. Когда одно из них перестает приносить пользу, мы не избавляемся от него, а отправляем на заслуженный покой. Оно доживает свой век в хороших условиях. Если вы не можете принять подобное отношение, вам лучше сказать мне об этом сейчас.
