Мое новогоднее (не) счастье - Елена Львова

— Да бросьте вы. Лучше скажите, как там с креплением — держится? — меняет тему он, и я внутренне вздыхаю с облегчением.

Мы заканчиваем укрепление крыши, и я спускаюсь вниз, чувствуя, как спина ноет от напряжения. Машка следует за мной, бросив еще одну из своих загадочных улыбок. Мы направляемся к старой лавке, чтобы передохнуть.

— Ну что, профессор, скажешь что-нибудь умное? — поддразнивает она, вытирая лоб рукавом.

Я улыбаюсь и смотрю ей в глаза.

— Да, пожалуй, скажу, — медленно начинаю я. — Я все еще не понимаю, о каком плане ты говоришь, но, кажется, это что-то, что мне стоит узнать поближе.

Машка замирает, ее улыбка на мгновение исчезает, и она смотрит на меня так, словно пытаясь что-то разглядеть. Пауза затягивается, и я уже начинаю думать, что, возможно, говорю что-то не то, когда вдруг она, усмехнувшись, бьет меня по плечу.

— Ладно, профессор, посмотрим, как ты справишься с этим вызовом, — говорит она и разворачивается, чтобы уйти, но вдруг оборачивается. — А если завтра придумаешь, что именно я имела в виду, может, и поговорим об этом.

Я смотрю ей вслед, чувствуя, как внутри у меня теплеет. Машка оставила меня в полном замешательстве, но это приятное замешательство — словно мне дают новый вызов, который я готов принять.

Глава 7 Вадим

Я нахожу Машку возле гаража, она стоит, держа в руках какую-то железяку и энергично обсуждает с Пашей наши дальнейшие планы. Увидев меня, она сразу усмехается, бросая на меня ироничный взгляд.

— О, вот и наш профессор! — выкрикивает она, кивнув мне с игривой улыбкой. — Готов к очередному дню "крышного" мастерства? Надеюсь, сегодня ты не забудешь, с какой стороны держать молоток.

Ее голос наполнен явной иронией, но в ее взгляде читается нечто большее — то ли ожидание, то ли скрытая насмешка, которую я не могу до конца понять.

— Готов, как никогда, — отвечаю я, подойдя ближе. — Сегодня, возможно, даже смогу по-настоящему забить гвоздь, а не просто изображать работу.

Паша улыбается, а Машка, взглянув на меня, вдруг смягчает свою усмешку и произносит:

— Знаешь, Вадим, я вот тут подумала... Ты ведь уезжаешь? — Она делает паузу, ее лицо становится серьезнее. — В Москву, да?

— Эм, я... — Я теряюсь, не ожидая такого прямого вопроса. — Ну, в общем, наверное, да. Но не прямо сейчас.

Машка кивает, но ее глаза вдруг становятся холоднее, и она отводит взгляд. Я чувствую, как внутри меня что-то обрывается. Ее реакция напоминает мне, что, возможно, я слишком много обещаю и слишком мало могу дать. Чувство вины вперемешку с растерянностью нахлынули, а все, что я могу сделать, — это беспомощно смотреть, как ее лицо становится все более отстраненным. Она явно ожидает чего-то другого, а я словно ее разочаровываю. Паша подмигивает мне и добавляет:

— Так что, сегодня у нас будет прощальный ужин? — В его голосе звучит явная ирония.

— Прощальный? — переспрашиваю я, еще больше запутавшись. — Нет, почему прощальный? Просто... ужин.

— Ну да, просто ужин, — бормочет Машка, но ее голос звучит отстраненно. — Ладно, давай сначала с крышей разберемся, а уж потом будем про ужин говорить.

Мы приступаем к работе, но что-то изменилось в Машке. Она держится отстраненно, ее шутки менее колкие, а улыбки — редкие. Я не понимаю, что пошло не так. Возможно, она поняла что-то не так? Паша, как обычно, не упускает возможности подкалывать нас обоих, но и его комментарии не помогают вернуть прежнюю атмосферу.

Работа на крыше завершена, и Пашка предлагает устроить небольшой костер возле старого сарая. Мы все устали, и идея посидеть у огня кажется особенно заманчивой. Сумерки уже сгущаются, мы собрались вокруг огня, и на мгновение все кажется таким спокойным и умиротворенным.

Машка сидит рядом, тянет руки к огню и улыбается, но ее улыбка все еще кажется натянутой. Я решаю, что пора наконец-то прояснить все.

— Машка, слушай, — начинаю я, придвигаясь ближе, чтобы говорить потише. — Ты сегодня что-то не такая. Это из-за моего отъезда?

Она смотрит на меня и вздыхает, не отводя взгляда от пламени.

— Вадим, ты знаешь, что иногда лучше поступать правильно, а не так, как хочется? — ее голос тихий, но в нем слышится легкая грусть. — Ты ведь уедешь. Это ведь правильно, верно? У тебя там работа, студенты, твоя жизнь.

— Но я... — начинаю я, пытаясь подобрать слова. — Возможно, не все так однозначно. Мне здесь тоже нравится. Здесь как-то проще. Ты, Паша, дед Петрович...

Вдруг всплывают мысли о жене. Да и, если быть честным с собой, вряд ли я серьезно думаю остаться в этой глуши. Это всего лишь другая реальность, короткая передышка от всего.

Машка улыбается, но ее глаза остаются печальными.

— Может, и так, но ты все равно вернешься в Москву, — говорит она. — Тебе ведь там место.

Я хочу что-то сказать в ответ, но в этот момент внезапно появляется Паша, прервав нашу беседу:

— Эй, тут к тебе барышня какая-то, — говорит он, и я вижу ее, стоящую чуть поодаль.

Я чувствую, как внутри все похолодело. Жена. Зачем она здесь? Это совершенно не вовремя и не в тему. Машка резко оборачивается, ее лицо на мгновение застывает, словно она не верит своим глазам.

— Ого, а ты у нас нарасхват прям, — ее голос вдруг становится совсем холодным.

Я быстро пытаюсь взять ситуацию под контроль, стараясь скрыть свое беспокойство.

— Эм, Машка, это моя секретарша... ну, помощница, — мямлю я, чувствуя, как ситуация уходит из-под контроля. — Она помогает мне с документами, проверяет... эээ, всякие отчеты.

Машка нахмуривается, ее взгляд мечется между мной и моей женой.

— Не знала, что у профессоров есть секретарши. Что-то ты какой-то неубедительный, Вадим.

— Конечно, есть, — быстро подтверждаю я, отчаянно пытаясь звучать уверенно. — Прости, Машка, нам нужно немного обсудить... эээ, предстоящие... эээ, экзамены.

— Экзамены? — приподнимает брови Машка, ее улыбка становится еще шире.

Паша, стоящий в стороне, начинает сдерживать смех, а Машка с еще большим скепсисом смотрит на меня.

— Ладно, профессор, поговори со своей "секретаршей", — говорит она, разворачивается, сжав руки в карманы, и я замечаю, как ее плечи