Осторожно, двери закрываются! - Таня Рикки
* * *
– Значит, ты переехала в Москву с лучшим парнем? Или он уже не парень, а…
– Нет, мы не женаты, – быстро ответила Аня и вдруг поняла, что это не колет ее так, как раньше. Это вообще ее больше не колет. – А ты?
– Я женился сразу после института. У меня уже две дочки – Наира и Анаит.
– Ты счастлив, Вартан?
Улыбка Вартана стала особенной – сильной и ранимой одновременно.
– Да, – сказал он, – наверное, так нельзя говорить, но очень счастлив. Так счастлив, что сердце иногда замирает…
– Ну вот видишь, – попыталась улыбнуться Аня, но вышло все равно как-то грустно, – может, даже хорошо, что я тогда…
– Сбежала, – закончил за нее Вартан, впервые дав тому моменту название, – да, может, и хорошо. Но тогда я был очень обижен, чтоб ты знала.
Аня поправила сумку на коленях и опустила глаза.
– А мне здесь так одиноко, – вдруг сказала она, – так невозможно. Все получается, а я впервые не понимаю, зачем живу. Просто трясусь в метро туда-сюда, каждый день по кругу.
– Это тебе не здесь одиноко, – проговорил Вартан, глядя на свой голубой стаканчик без подписи, – тебе одиноко там, в квартире. С ним тебе одиноко. А из-за него одиноко даже с самой собой.
Ответить Ане было нечего. Было уже поздно, а поезд в очередной раз приближался к месту назначения. Пора было выходить.
– Такой красивый стаканчик, – сказала Аня невпопад, – смотришь на него, и становится веселее.
– Я каждый день езжу этим маршрутом. Машина у нас одна, я отдал ее жене, чтоб удобнее было с малышками. Мне на метро даже проще. Хочешь, я каждый день буду покупать кофе именно в этой кофейне? Раз уж для тебя это такой символ. Встретиться в толпе тяжело, а тебе мелькнет голубым и станет приятно. Хочешь?
– Хочу, – улыбнулась Аня, – спасибо. Я ужасно рада, что тебя встретила. В таком большом городе это почти чудо.
– Не чудо. В большом городе больше людей и больше встреч. Всего больше. Не грусти и ни о чем не жалей. Такая красивая девушка должна жить в Москве, Аня. Она тебе к лицу.
Толпа вынесла ее из вагона, как волны выносят задохнувшуюся рыбу. Двери захлопнулись, Аню потащило дальше, а Вартан продолжил движение по кругу.
Брелок из самшитовой рощи она распаковала прямо в прихожей и сразу повесила на него ключи. Усталость навалилась на Аню горой, и она просто села на пол возле шкафчика. Даже снимать ботинки было лень. Из кухни выглянул Сережа, помахал ей и продолжил говорить с кем-то по телефону. Аня потерла брелок и поднесла к носу. Странно, но он ничем не пах.
С Вартаном они почему-то так и не обменялись номерами и больше не сталкивались, но периодически Аня действительно видела в гуще кольцевой ветки ярко-голубой стаканчик. Кто-то держал его на высоко вытянутой руке и иногда приветственно махал второй. Может, это был и не Вартан, но у Ани теплело на душе, а сочинский синдром, как ни странно, отступал, и хотелось лететь вперед за этим стаканчиком, как за путеводной звездой.
* * *
Несколько месяцев спустя к Ане нагрянула подруга Эля, та самая, из Сочи. Под предлогом оказания дружеской поддержки при расставании Эля заставила весь коридор чемоданами с бирками из разных аэропортов и громко мешала шампанское в бокале, чтобы не было пузырьков. В жизни ей хватало и собственных продуктов бурления – она бросила универ на пятом курсе, чтобы выйти замуж, но не вышла, а теперь нашла своего единственного, но женатого, и в качестве моральной компенсации колесила по всему миру за его счет.
Ане поддержка была и не нужна – она ушла от Сережи тихо, решительно, одним днем. Чудесным образом нашлась недорогая квартира всего в нескольких станциях от работы, а новая должность оказалась не такой страшной, и жить стало даже легче и сытней. Сережа ее уходом был так ошеломлен, что не нашел слов, а только молча смотрел, как она собирает чемоданы и выносит ею же и разобранный комод. И даже от этого его молчания Ане почему-то было легче. Может, она уже привыкла к тишине.
Эля бестолково ходила по маленькой квартирке, звенела ложечкой, зачем-то подбадривала и так не хандрящую Аню и все сетовала, что из-за китайского вируса пришлось срочно вылетать из Вены.
– Навели панику, бред какой-то. Ходят там все в масках, как придурки. Кашлять боятся. Ладно. Скоро все наладится. Я в мае хотела в Ниццу махнуть, хочешь со мной? А, тебе же отпуск нужен. Да-да. Ладно. В прошлом месяце Лерка фотки с Красной площади выставляла, вы не встречались?
– Нет, – Аня по Элиной просьбе подыскивала ей на букинге приличный отель неподалеку, – никого тыщу лет не видела. Хотя нет, вру. Завтрак тебе нужен?
– Я спать до обеда буду, можно без завтрака.
– Окей. Я видела Вартана в ноябре, помнишь, мы как-то давно гуляли все вместе летом? Мой бывший одноклассник.
– Подожди. Это тот Вартан, что живет на Пасечной или который брат Гарика?
– Который брат Гарика.
– Это не он был, ты обозналась, – Эля махом допила шампанское и полезла в холодильник.
– Да как не он, мы же… – начала было Аня, но Эля, противно шурша фольгой от шоколадки, ее перебила:
– Я его помню, хорошенький такой, на Алладина похож. Он же умер, я тебе не рассказывала? Блин, там такая история, кошмар.
– Когда умер? – недоверчиво спросила Аня, надеясь, что речь идет все-таки про Вартана с Пасечной или любого другого Вартана.
– Да давно, год назад, что ли. Я как раз приехала к маме, а к ней пришла тетя Аделя стричься, а она с Гарика мамой…
– Ну, ну и что?
– Короче, этот твой Вартан же в Питере учился. Там он женился, и они с женой переехали к ее родне сюда, в Москву. Дети у них были, маленькие совсем, и жена сама малолетка какая-то. Ну, армяночка, конечно…
– Ну!
– И у него с сердцем стало плохо, представляешь? Прямо в метро, на этой вашей круговой…
– Кольцевой, – тихо поправила Аня.
– Да, на кольцевой. Остановилось сердце. Молодой парень, сколько ему? Как нам, выходит. Пока скорая приехала, он и умер. А у него жена, дети, у родителей он единственный сын, ну, ты представляешь, какая там трагедия. Мне как тетя Аделя это стала все рассказывать, я и слушать дальше не стала, невозможно просто…
