Рецепт моего (не)счастья - Ева Ночь
К сожалению, счастье длилось недолго.
Вначале ручку двери дёрнули. Ну, нормальные люди поняли бы, что комната заангажирована, и пошли бы восвояси. Но тот, кто стоял по ту сторону, мыслил иначе.
Раздался стук — отрывистый, но очень решительный.
— Занято! — рявкнула я, проклиная всё на свете. Ну всё ведь так хорошо складывалось. Нет же, у всех нормально, а у меня — как всегда.
— Илон, ты тут прячешься, что ли?
Я чуть не застонала, когда услышала этот голос. Красивый, как и его обладатель. Когда лица не видишь, находятся другие достоинства, на которые внимание обращаешь. Фантазия, вырвавшись на волю, сразу же нарисовала картину, когда этот самый голос называет меня по имени, а я…
— Илона, открой!
Ничуть не хуже он моё имя произносит, чем в фантазиях, правда, там получше воображалось. Не хватает страстности в интонациях.
Пришлось себя притормозить. Зачем о таком думать? Я ведь убежала от него, поэтому нечего сочинять того, чего нет и никогда не будет.
— Слушай, ты куда-то шёл? Вот и иди, иди дальше, не останавливайся.
— Не могу, — сказал он почти душевно.
— Почему? — тяжело вздохнула я, понимая, что переговоры продлятся.
— Потому что я тебя искал — раз, и мне нужна ванная комната — два.
Купаться собрался? С него станется. И так видно, что он здесь случайно залетевший в курятник орёл.
— Быстро заходи! — шиплю я, затаскивая его за руку внутрь, закрываю дверь на защёлку, а только потом понимаю, как это вообще смотрится со стороны.
Судя по всему, Богдану это понравилось. Он нависал надо мной и рассматривал с удовольствием. Места тут не так уж и много, поэтому мы почти прижаты друг к другу, не хватает несколько сантиметров для приличий. Не знаю, откуда это во мне, но я зациклилась на этих сантиметрах намертво, а поэтому попятилась и упёрлась задницей в бортик ванной.
— Ты всё не так понял, — пискнула и закрыла глаза. Его слишком много. Он подавляет. А я, дура, мало того, что дверь своей рукой закрыла, так ещё и в ловушку сама себя загнала: мимо такого тела не пройдёшь, если оно не захочет выпустить.
— Ты тоже, — голос над головой прозвучал спокойно, и я рискнула открыть один глаз, а затем второй.
Богдан отвернулся к раковине, открыл кран и деловито вымыл руки.
— Кровь, — охотно пояснил он, — я твоему поклоннику нос расквасил.
— Витале, что ли? — оживилась я. Вот же: пропустила шоу века, пока искала надёжное убежище.
— А у тебя их тут толпа? — поинтересовался крутой мужчина из сладких грёз и кинул на меня заинтересованный взгляд.
— Ни одного, — тряхнула я хвостиками. — Я вообще сюда за компанию с Людкой пришла. Ей одной как бы страшно, а вдвоём вроде бы как нормально. В результате я всё равно не нужна даже как страховочный канат. А Виталик… скажем так: мы не нашли общего языка, поэтому находимся в непримиримых отношениях. Если бы знала, что он сюда заявится, точно никуда бы не пошла.
— Ты от него прячешься? — вытирает Богдан руки полотенцем.
— В том числе. Решила отсидеться. Слишком бурная вечеринка получается, я такое не люблю.
— А что любишь? — присаживается он рядом на бортик ванны. Места по-прежнему не добавилось, поэтому мы сидим бедро к бедру, тесно прижатые друг к другу.
Это не добавляет мне уверенности. От Богдана пышет жаром и опасностью. Точнее, он ничего не делает: ни по коленке меня не пытается погладить, ни руку на плечо закинуть, как делают многие парни, которые оказываются с девушкой рядом. Им почему-то кажется, что мы только спим и видим, чтобы с ними пообжиматься.
Но то, что он просто сидит рядом не умиротворяет, а наоборот — взвинчивает мой внутренний предохранитель до красной мигающей лампочки, которая сигналит, что лучше бы находиться от этого парня подальше.
— А тебе не всё равно? — спрашиваю, прикидывая, как сделаю рывок, открою защёлку и вывалюсь на волю из этого слишком маленького для нас двоих помещения.
— Ну, раз мы тут уже вместе прячемся, почему бы и не поговорить?
Я подозрительно на него кошусь.
— Ты прячешься?
— Да. Меня там, видишь ли, толпа жаждет убить, потому что я твоему поклоннику профиль подправил.
Врёт. Я прекрасно понимаю, что он врёт.
— Тогда счастливо оставаться, — я всё же делаю рывок, но не успеваю даже коснуться защёлки: Богдан хватает меня за талию и тянет назад. Я пытаюсь бороться за свободу, заезжаю ему локтём в бок.
Этот тип издаёт такой стон, что я пугаюсь: а вдруг я ему ребро сломала? Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть, что там, но он сжимает меня ручищами так, что становится буквально нечем дышать.
Точнее, мы дышим, как два марафонца, что всё же пришли к финишу, но ещё толком не осознали, что пересекли ленточку. У нас второе дыхание открылось. Мы не упасть готовы, а мчаться дальше.
— Что ж ты бегаешь, Илон? — дышит он мне в ухо. От его дыхания волосы на затылке встают дыбом, а мурашки воют от восторга, разбегаясь от кончиков пальцев по всему телу.
Срочно нужно что-то делать. Бежать. Вырваться. Не оставаться с ним наедине. Слишком уж хорош, зараза, а я чуть ли не впервые готова пускать слюни и терять остатки мозгов.
Недавно слышала разговор девчонок с факультета. Случайно подслушала.
«Я на него посмотрела и враз поглупела», — сказала одна из них. Я ещё тогда фыркнула, потому что мне казалось: так не бывает. Человек — существо разумное, а поэтому вполне способен управлять своими эмоциями. Мозг обязан преобладать над всеми процессами в организме. Он главный. Он важный, а всё остальное — от него в зависимости.
Сейчас я вдруг понимаю: мозг мозгом, а есть кое-что такое, что ему неподвластно. Он буквально отключается, когда объект, что понравился тебе с первого взгляда, просто стоит, просто удерживает и просто дышит в ухо.
Всё просто, ничего сложного, никакого криминала или подтекста. А мозг в обмороке буквально. Глубоком и, судя по всему, бессрочном.
Вместо него на арену выходят инстинкты, ощущения,
