Мой кошмарный принц - Оксана Волконская
— Что ж, подождем завтра, — резонно заметила Элла.
Стас и Ася на посиделках задерживаться не стали и сразу уехали к себе. Только там, сварив кофе, Строганова вдруг села и расплакалась.
— Ты чего? — испугался Стас, перетащив девушку к себе на колени. — Что случилось?
— Ничего, — всхлипывала девушка, уткнувшись ему в шею. — Просто я так испугалась. За тебя. Что с тобой что-нибудь случиться. Как тогда, с Яриком.
От ее ответа почему-то хотелось улыбаться, но Белозеров каким-то неимоверным усилием воли себя сдерживал. Она только-только начинает открываться, перестает прятать свои эмоции. Еще подумает, что он над ней смеется, вообще пиши пропало. А меньшее, что он хотел — это обижать свою феечку. Ему и так вчера, когда он увидел ее слезы, самому себе захотелось дать по морде, а сейчас… Сейчас он просто тихо и молчаливо обещал самому себе, что сделает все, чтобы она никогда больше не плакала. Чтобы ей никогда не было больно. Потому что от этого как-то погано и херово, в сотни раз сильней, становится ему самому.
— Ничего со мной не случится, — серьезно пообещал он, убирая поцелуями слезы с ее щек, и уже более шутливо добавил. — Так легко тебе от меня не отделаться, не надейся даже.
— Ну с этими иллюзиями я еще вчера распрощалась, — фыркнула Ася. В этот момент она почему-то напомнила ему хитрого лисенка, маленького, беззащитного, но хорохорящегося. Она вообще в последнее время стало гораздо мягче, воздушнее, счастливее. И Стас радостно впитывал все эти перемены, теша себя надеждой, что она меняется ради него и ради себя в первую очередь. Он понимал, насколько сложно и важно ей было вернуть свой, родной цвет волос, и радовался как ребенок, когда это все-таки случилось. Парень хотел, чтобы она понимала: он будет с ней, какие бы тараканы в ее голове не танцевали ламбаду. Просто потому что эти тараканчики ее. А она сама — его. Родная, любимая феечка.
— Знаешь, — вдруг задумчиво заметила Ася, посмотрев на него ясными глазами, — о чем впервые подумала, когда тебя увидела?
— Что я красив, как Аполлон? — пошутил Стас, схлопотал несильный уда кулачков и рассмеялся.
— Я подумала о том, что ты выглядишь, как принц, — серьезно заметила Ася и, прежде, чем парень успел растаять, жестоко добавила. — а по факту ты конь… Кудрявый.
— Ну спасибо, милая, — притворно обиделся Белозеров. — Ладно хоть не мул.
— Ну….упрямство в тебе от тысячи мулов, наверное, — захлопала глазками Ася. — Но я это вообще к чему… Так вот, конь каким-то образом умудрился трансформироваться в принца. Моего принца. Или мне просто и коня достаточно? Не знаю….
Она вроде и рассуждала полушутливо-полусерьезно. Но почему-то от этих рассуждений сердце летело вскачь, как бешеное. Если уж он был и конем, то сегодня явно приобрел крылья и стал Пегасом. Ну той самой лошадкой, на которой поэты гоняли за водкой. А поэтизм — это заразительно. Иначе откуда в нем такая нежность к его персональной феечке?
— Я тебя люблю, — стиснув ее так, что даже ребра затрещали, прошептал он. И, прежде чем успел ее поцеловать, услышал где-то на выдохе еле слышное:
— И я тебя…
Эпилог
год спустя
Открытие театрального сезона — это всегда волнительно. Первые спектакли, первые премьеры, а до них — изнурительные, измучивающие, высасывающие из артистов все соки и силы репетиции. Последнюю неделю Стас приходил домой глубоко за полночь, бледный, уставший и мечтал лишь об одном — доползти до кровати и выспаться. Ася не обижалась. Она знала, насколько важен для него этот спектакль. Знала и то, что работать наполовину он не умел, выкладывался без остатка, забив на все и вся.
И вот он, этот день настал. Предпоказ. Для избранных гостей и самых близких. И она здесь совершенно по доброй воли, в этот раз без всяких принуждений со стороны Никиты. Просто потому что не могла иначе.
— Волнуешься за него? — поинтересовалась Власта, теребя в руках небольшой клатч, а затем и подол красивой шифоновой юбки. Марк, сидевший рядом, по возможности отвлекал эту егозу, но выходило у него это не очень удачно.
— Нет, — не моргнув глазом, отчасти солгала Ася. — Он справится. Он талантливый.
Отчасти — это потому что она действительно ни на мгновенье не сомневалась, что Белозеров талантливый и он обязательно справится. Со всем. А насчет волнения… С ним было сложно совладать. Ася переживала так, словно на сцену должна была выйти она, а не ее муж.
Да, вот уже несколько месяцев, как вредный и неугомонный сосед умудрился-таки затащить ее в загс. Нельзя сказать, что бывшая госпожа Строганова сильно сопротивлялась. Да даже если и возражала — кто ее послушает? Уж точно не благополучно спевшийся с ее родными и близкими Стас. Так что свадьба стала лишь вопросом времени, отстоять которое удалось лишь ненадолго.
Фамилию пришлось менять, и никакие аргументы типа: «В твоей карьере жена — несколько лишняя составляющая» не сработали. Так и стала Ася Белозеровой. И не жалела об этом ни одной минуты в своей жизни.
— Третий звонок, — прошептала Власта и, наконец-то, угомонилась. А в зале тем временем погас свет и началось твориться волшебство. Мелкие, краткие мизансцены вырисовывали весь рисунок произведения, словно собирая его на нитке в единое целое. А в Асе в это время в предсмертных судорогах бился театральный критик, потому что вычленять все недочеты она просто была не в силах. Девушка находилась в какой-то другой реальности, проживая жизнь вместе с героями, переживая и смеясь вместе с ними. Все-таки театр — это больше, чем искусство. Театр — это жизнь на глазах у тысячи зрителей, это мир, расцветающий и умирающий вновь и вновь.
Первый акт промчался практически незаметно. И только когда в зале вновь загорелся свет, Ася поняла, что практически не дышала. Более того — сжала руки так, что в кожу въелись красные полукружья, оставшиеся от ногтей. Настолько все было… живо… на грани… до боли…
Быть женой ведущего актера театра, наверное, почетно. Во всяком случае, несомненный плюс в этом есть. Мало кому удается попасть за кулисы во время антракта. А для нее — никаких препятствий. Еще и здороваются на каждом углу, потому как несколько раз, вопреки всем правилам, Стас
