Невыносимая для Мерзавца - Евсения Медведева
– Вера, это не очень хорошие место и время для шуток…
– Да какие шутки? Я – беременна! Слав, ты скоро станешь папой…
Эти слова были такие волшебные. Такие яркие по смыслу, что всё проел вкушение свадьбы превратилось в глупость незначительную. Что может быть важнее, чем кусочек пазла, живущий под моим сердцем?
Ничего…
И я впервые увидела, что пробила его броню. Эта новость оказалась разрушительной по своей силе, он словно удар получил. Во взгляде трещины появились. Хватка его стала сильнее, сжал меня так, что дышать было невозможно. В глаза смотрел, тяжело раздувал грудь вдохами, пытаясь разглядеть намёк на ложь… Глупенький.
– Я люблю тебя, плодово-ягодная.
– И я люблю тебя, самый очаровательный Мерзавец!
Это любовь. Настоящая, полная, сильная. От неё останавливается сердце, прекращается дыхание, а потом ты в космос улетаешь, зная, что скафандр тебе собирал твой любимый. И уже не страшно от безвоздушного пространства и невесомости, потому что он и есть твой воздух, твоя сила, твоя любовь…
– Давай сбежим, жена?
– Не смей! Ты только очаровал мою мамочку…
Эпилог
Семнадцать лет спустя…
Море так загадочно шелестело с самого утра, что даже шорох беговой дорожки не мог его заглушить. Мятежный внимательно наблюдал за беснующейся стихией, лишь изредка опуская взгляд на стремительно моргающий циферблат монитора. Ещё два километра назад должен был остановиться, но не мог… Дальше, выше, сильнее…
Сердце приятно постукивало, мышцы наливались свинцом усталости, в голове стали шебуршать мысли о предстоящем дне. Он любил утро… Не за то, что мог остаться наедине с собой. А за то, что каждая секунда превращалась в томительное ожидание…
И если гора не идёт к Магомеду, то Магомед сам идёт к горе. Очевидно, так решили его дети, с диким рёвом вбегая на мансарду, чуть ли ни кубарем. Мальчишки размахивали мечами, издавали звонкое улюлюканье и бились обо все углы, чтобы усилить эпичность своего появления.
– Егор! – Мятежный шлёпнул рукой по кнопке СТОП, накинул полотенце на шею и, чуть согнувшись, чтобы отдышаться, посмотрел на сына. – Мама, кажется, говорила не играть в доме? Вы ей все вазы уже перекокали.
– Ну, ты же ей не скажешь, – вступился за брата Владик, самый младший из Мятежных. – Пацан пацана не сдаст, да пап?
– Не сдаст, конечно. Но и с наказанием сам справится, – он вытянулся, расправляя мощные плечи, отчего его сыновья сжались и стали переглядываться.
– Пап, да мы Славика пришли отлупить, – Егор бросил взгляд на двери в кладовую, не сумев сдержать ухмылку.
– Славика? А это пожалуйста, – Мятежный сел на диван, раскинул руки по его спинке, готовясь наблюдать то, о чем мечтал все эти годы…
Пацаны подорвались, распахнули сдвижную дверь и начали тыкать бедного Славика, наряженного в его свадебный костюм.
– Даму сердца его не заденьте, – Мятежный прыснул хохотом, рассматривая старенький манекен, облаченный в свадебное платье, в котором выходила за него замуж его дорогая супруга.
Он помнил тот день так отчетливо, так ясно он стоял у него перед глазами, что порой сердце сжималось. Помнил сбивчивое дыхание Веры, её дрожь, трепет… И тот вызов, с которым она объявила о том, что они скоро станут родителями.
Мятежный в тот день впервые ощутил страх…
Он вдруг так отчетливо осознал, что теперь от него зависит так многое… Так много людей нуждаются в нём, в его крепком плече. И слово «опора» – вдруг обрело иной смысл: наполненный, дурманящий…
Страх продлился недолго. Ну, пару минут, не больше. А вот счастье стало перманентным, бесконечным.
Нет, в их совместной жизни было разное: ссоры, скандалы, сборы вещей, но вот каждый раз всё заканчивалось одинаково – он прижимал свою невыносимую супругу так крепко, как мог, и начинал кружить в танце, пока не услышит выдох облегчения.
Он научился усмирять её бурю, а она продолжала усиливать шторм. Он убаюкивал, охранял, поддерживал, а она разжигала пламя, войдя в которое, он сгорал дотла.
Его Вера…
– Получай! – взвизгнул Владик и воткнул игрушечный меч прямо между ног мерзавца-Славика, отравляющего жизнь Мятежного все эти годы.
Он был уверен, что не потерпит нахлебника, но тогда у Славика появилась подруга, и вроде как-то уже неудобно было вышвыривать их обоих на задний двор. Они теперь были официальной парой, обучающий макет скелета и манекен с огромной головой, даже их с женой костюмы напялили… Чёрт… Это было похоже на психологический триллер какой-то!
Но Вера пошла на уступки. Она выделила молодой паре комнату на мансардном этаже, благословила их брак, и Мятежный перестал вздрагивать, входя в темноту помещений, боясь натолкнуться на Славика.
– МЯТЕЖНЫЙ!!!!! – крик доносился с лестницы, и парни втроем замерли, оборачиваясь на звук.
– О-оу… – протянул Егор и бросил в отца мечом. – Па, прикрой…
– А как же «пацан не сдаст пацана»? Вы че, малявки, кинуть меня решили? – рыкнул Мятежный, заставляя сыновей побагроветь одновременно и от стыда, и от неизбежного гнева матери.
– Пап, ну тебя она пощадит, а у нас приставку заберёт! – заскулил Владик, заталкивая свой меч в рукав Славика, но тот словно упёрся во что-то. Парень всё пытался и пытался, а потом с силой рванул ткань, и вдруг оттуда фантики посыпались… Один за другим, просто валились нескончаемым водопадом.
– Не понял! – грохнул Мятежный и в два шага приблизился к придурку-Славику. Он стал его ощупывать, обыскивать, выворачивать карманы, буквально выгребая тайник своей жены. – МЯТЕЖНАЯ!!!!!
– Упс…. – застонал Егор, понимая, что ненароком спалили мамочку.
Ой, что сейчас будет! Он двинулся по стеночке, и брата своего подтягивал, пытаясь покинуть место будущей битвы. Знал он это лицо отца: распахнутые глаза, беснующиеся желваки, вибрирующие крылья носа…
Быть беде! И лучше бы им с братом успеть смыться, чтобы не попасть под горячие руки не менее горячих родителей. Но не успел…
– Что это всё значит? – мама, застывшая на последней ступени лестницы, просто испепеляла отца взглядом. – Ты опять им разрешил изводить моего Славика? Он уже стар, болен и немощен! Оставьте вы его в покое.
– И давно ты со своим Славиком тут сладеньким балуешься? – Мятежный присел, рассматривая фантики.
Он точно помнил их… На прошлой неделе привёз конфеты ручной работы из Италии, они были такие красивые, в желтенькой бумажной обёртке, а на сгибах ленточки красные были повязаны. И тащил он их, чтобы Майку порадовать, а не чтобы жена их тайком лопала.
После первой беременности у неё началась страшная аллергия. Та неделя казалась адом! Он остался один с близнецами, Майей и Андрюшкой,
